Дем взял протянутую фотографию, и бросил на неё взгляд.

И выражение его лица мгновенно изменилось.

Глазами он впился в фотографию, жадно, как никогда и ни на что не обращал внимания. Его лицо окаменело, из детского став бесконечно взрослым.

– Ты… Ты чего, Дем?..

Я испугался. Меня пронзило ощущение, будто бы я только что перестал для Дема существовать. Словно все нити, что связывали нас, только что разорвались.

Он поднял на меня взгляд. Совершенно чужой и холодный.

Ощущение длилось, кажется, лишь секунду. Но мне показалось, что я умер.

А потом прежний Дем вернулся обратно. Лицо разгладилось и помолодело. Пронзительный ярко-синий цвет глаз потускнел. Узкая щель рта разошлась в улыбку, пусть слабую, но такую родную.

Я сглотнул, чувствуя, как стучат мои зубы.

– Дем?..

– Извини, Рекс, – он покачал головой, словно стряхивая наваждение.

И погладил фотографию. Будто наваждение не исчезло.

– Ты нашел её на столе?

– Да, она лежала под чертежом. Кончик её выглядывал, и… я взял её посмотреть. Но ведь таких статуй не существует, верно? И, значит, это не фотография, а распечатка рисунка. Так?

Дем заколебался. И мне этого хватило.

– Ты знаешь, где это и что это, верно?

Дем поглядел на меня, и как-то обреченно кивнул.

– Знаю.

– Расскажешь?

Дем задумался.

– Дем, да что с тобой? Я впервые тебя вижу таким!

– Я тоже чувствую себя не таким, – немного отстраненно протянул Дем. – Слушай, пойдем на улицу, а?

– Давай.

Он помог мне сходить в туалет и одеться. Я привык делать все это и сам, но Дем, кажется, хотел находиться со мной рядом. Он не мог выразить свое чувство дружбы по-другому. Слова всегда только слова.

Повесив на спинку коляски рюкзак с водой, бутербродами и курткой, на случай дождя, он выкатил меня во двор. Пыльная листва деревьев делала их серыми и унылыми. Одинокий дворник-узбек скреб метлою асфальт, напевая что-то на своем родном языке. Его оранжевый жилет разбавлял скуку серых домов и блеклых оград садиков.

Завидев меня, дворник улыбнулся, сверкнув зубами.

– Здравствуй, Кеша! Как твои дела?

– Спасибо, Нурик! Очень хорошо. Вот, пошли с Демьеном гулять. Как дела твои?

– Тоже помаленьку! Хорошей прогулки!

На углу мы помахали двум старухам, сидящим на лавочке. Те махнули в ответ. Потом украдкой перекрестились.

Я вздохнул.

– Дем?

– Ты положил фотографию туда, откуда её взял, Рекс?

– Ага.

– Точно-точно так, как она лежала?

– Да, именно так и положил. Да, в конце концов, – начал сердиться я. – Ты расскажешь мне, или нет?

– Расскажу, но если обещаешь одну вещь.

– Обещаю, – пожал я плечами. – Только скажи, что обещать-то?

Демьену я доверял целиком и полностью.

– Пообещай, что никогда не заговоришь со своим отцом об этой фотографии. И о чертеже на столе. И о любых других странных фотографиях, если их случайно обнаружишь. А лучше, если ты вовсе не станешь подходить к столу.

Я застыл. Время, кажется, застыло тоже. Колеса медленно проворачивались, как в замедленной съемке. Между мной и папой никогда не существовало тайн. Я рассказывал ему все. Он был мне другом, не меньшим, чем Демьен. А Демьен сейчас предлагал мне выбрать.

Впрочем, нет. Демьен всего лишь не хотел, чтобы я спрашивал папу про фотографию и чертеж. Наверняка, папе стало бы неприятно узнать, что их видел Дем – а об этом бы тоже пришлось тогда рассказать.

Обдумав просьбу Дема под таким углом, я ответил:

– Обещаю, Дем.

***

– Статуя называется Арахо То. И она действительно существует. Таких статуй двадцать, все они изображают разных существ.

– Никогда не слышал о них. А где они находятся? В Южной Америке? Река огромная, как Амазонка. Хотя, нет, в Африке такие реки тоже есть.