– Я не желаю иметь никакого касательства к подобной сделке, – сказал лорд Джеймс. – Сестра, я советую вам заточить мистрис Ринетт в каком-нибудь подходящем для этих целей месте и…

– Какая жалость, что все женские монастыри в Шотландии были закрыты, – проговорил вполголоса Нико де Клерак.

Лорд Джеймс прищурился.

– В каком-нибудь подходящем для этих целей месте, – повторил он. – Отдайте ее ребенка кормилице, отошлите прочь ее слуг, а саму ее посадите на хлеб и воду, покуда не одумается.

– Я не согласен, – возразил Нико. – Мадам, мне кажется, что если вы обойдетесь с мистрис Ринетт сурово, это лишь укрепит ее решимость стоять на своем. Разве я не прав, мистрис?

Он был прав. Но я ничего не сказала.

– Стало быть, мы вернулись к тому, с чего начинали во Франции много лет назад, – сказала королева и посмотрела прямо на меня своими топазовыми глазами – ее взгляд обладал такой силой, а она, похоже, об этом даже не догадывалась. – Reinette и Ринетт снова не в ладах. Но теперь, Марианетта, вы увидите, что я уже не маленькая игрушечная королева, какой была тогда. Я приехала в Шотландию, чтобы править, и я буду править!

Я опустила глаза. Я не буду больше говорить, но всем своим видом выкажу ей почтение – это всегда доставляло ей удовольствие.

– Итак, вот вам мое решение, – продолжала она. – Я дам вам место среди моих придворных дам, но за вами будут наблюдать. Вас не станут принуждать к новому замужеству, и ваши поместья, пока вы живете при дворе, будут находиться под моей защитой. Однако я не стану утверждать вас в полном владении ими и в распоряжении получаемыми от них доходами до тех пор, пока вы не отдадите мне ларец.

– А она умнее, чем ее считают, – подумала я, а вслух спросила: – А как насчет убийцы моего мужа?

– Я не могу вам обещать, что его непременно поймают, да вы наверняка и сами это понимаете. Но я велю начать расследование этого преступления от имени короны.

Я склонила голову и сделала глубокий реверанс, как будто это я подчинилась ее воле, а не наоборот.

– Я склоняюсь перед вашим решением, мадам.

– Итак, – сказала она с характерной для нее быстрой сменой настроения, – завтра я покидаю Эдинбург для короткого путешествия на север. Весь мой двор будет сопровождать меня, но вы, Марианетта, поскольку вы еще нездоровы, останетесь в Холируде.

– Я буду ожидать вашего возвращения, мадам.

– Смотрите, никуда не уезжайте. Я назначу людей, чтобы они сопровождали вас, если вы будете выходить в город.

– Конечно, мадам.

– Я не желаю, чтобы вы отдали серебряный ларец моей матушки кому-либо другому.

– Я либо отдам его вам, либо не отдам никому. – Я не шутила. Если бы не сила, которую он давал мне, чтобы добиться того, чего я хотела, я бы спокойно оставила его на веки вечные под часовней Святой Маргариты. – Я буду с нетерпением ждать того дня, когда смогу отдать его в ваши руки.

– Ринетт, тебя там спрашивает какой-то господин, – сказала Дженет. – Уж не знаю, кто он такой, но вид у него холеный, платье дорогое, и говорит он на английский манер.

Я сидела на середине кровати и играла с Майри. У нее были на удивление сильные пальчики, и она так крепко хватала меня ими за указательный палец, что я могла немного приподнять ее с простыни. Сегодня ей исполнился месяц.

– Разве он не назвал своего имени? Почти все придворные путешествуют по северу страны с королевой, а больше я никого в Эдинбурге не знаю.

– Он сказал, что его фамилия Уэдерел. Никакого титула, просто мастер Уэдерел. – Дженет произнесла это так, словно считала, что он лжет и что это не настоящее его имя. Как бы то ни было, я никогда не слыхала этого имени прежде.