– Не в продаже, а у вас лично. Старого, потрепанного издания, – продолжала допытываться Катя. С каждым ее словом удивление все больше искажало лицо кассирши: вначале она вскинула брови, потом нахмурила их, затем снова подняла, выпучив глаза.

– Н-н-нет, – заикаясь, сказала кассирша, судя по напряженной позе, готовая в любую секунду вызвать охранника или санитаров.

– Извините, – буркнула Катя, растеряв весь энтузиазм, и бросилась прочь, придерживая рукой манго, которое так и норовило выпрыгнуть из кармана.

Раньше она никогда не краснела от стыда, но в дверном стекле Катя увидела испуганную девушку, чьи щеки пылали, как у лыжника-марафонца. Она ругала себя за свою глупость, с каждым шагом придумывая новые определения. На «чокнутой» дошла до автобусной остановки и переключила свой гнев на Ника. По дороге домой она воображала предстоящий разговор и выбирала слова, чтобы точно описать, насколько она разгневана. Но когда Катя оказалась возле компьютерного стола, фразы забылись. Все, что она смогла придумать, уместилось в одной короткой строчке:

– Ты лжец!

Ответ появился сразу, как будто Ник сидел и терпеливо ждал ее возвращения:

– Чем я заслужил такое оскорбление?

– Ты зачем соврал про подсказки? – набрала она, гневно стуча пальцами по клавиатуре.

– А я разве врал? Наоборот, предельно честно написал, что никаких подсказок от меня не дождешься! Можешь даже проверить, я не стал удалять наш разговор.

– Ты отправил меня в магазин за этим дурацким манго, пообещав дать подсказку!

– Ничего подобного. Я лишь спросил, хочешь ли ты подсказку, а потом предложил купить манго. Это были невзаимосвязанные фразы. Их последовательность случайна.

– Ты издеваешься? Зачем мне было тащиться в шесть часов утра за манго?

– Сама писала, что очень любишь манго, а его вкус ассоциируется с детством. Мне показалось, что приятные воспоминания приободрят тебя.

– Где это я тебе такое писала?!

– В прошлогоднем блокноте. Я же предупреждал, что могу читать любые твои записи.

– Ты мало того, что обманул меня, так еще и в моих личных записях копался?!

– Да, я ужасный персонаж. Мерзкий, лживый и подлый. Ты все еще хочешь со мной встретиться?

– Непременно. Чтобы дать тебе подзатыльник!

– Так себе мотивация для встречи с тобой, не находишь?

– Я чувствую себя полной дурой…

– Съешь манго – похудеешь.

– Твой каламбур отвратителен!

– Тогда я пошел спать. Не очень умно – будить меня, чтобы давать оценку моему чувству юмора.

– Я была настроена мирно, пока ты меня не обманул.

– Если нацепить на крокодила ошейник, от этого он не станет домашним питомцем.

– Ах вот как? Ты у меня сейчас допросишься!

– Боюсь-боюсь.

Катя злобно хихикнула, как ведьма над котлом с опасным зельем, грозившим убить все человечество. Она взмахнула руками и обрушила их на клавиатуру, громко выстукивая:

Ник лениво потянулся и зашаркал в ванную. Дверь открылась с протяжным скрипом — кажется, все предметы в квартире старались нанести вред его тонкому слуху. Ник склонился над раковиной, умылся и почистил зубы, которые свело от ледяной воды (горячую в очередной раз отключили). Потом, шаря рукой в воздухе, попытался нащупать полотенце. Где оно, черт возьми? Ник поднял голову и со всего маху ударился о полку, прикрученную под зеркалом. Полка подскочила, вытряхивая на обидчика свое содержимое.

Он растерянно уставился на раковину: теперь там лежали разные пузырьки и тюбики во главе с пузатой пластиковой бутылкой, украшенной этикеткой «Соль для ванны с запахом манго». Ник почесал ушибленное место и скривился от боли.

Торжествуя, Катя поставила точку. Реакция последовала незамедлительно – курсор выгнулся дугой, бешено запульсировал и сорвался с места, выплевывая буквы: