Почему-то я был убежден, что мы окажемся не в московской квартире Коти, а где-то совсем в другом месте. И на этот раз предчувствие меня не обмануло.

В самом перемещении не оказалось ровно ничего удивительного. Будто вышел в открытую дверь, ну или из таможенного портала в другой мир. Никаких жутких мук или, напротив, райских наслаждений, которыми, по мнению фантастов, сопровождаются нуль-транспортировки, гиперпереходы и прочие выдуманные способы перемещения.

Мы просто исчезли с дороги вблизи польского городка Эльблонга и появились в другом месте.

Я не очень-то люблю ругаться.

Но сейчас выругался – и от неожиданности, и от резкой боли в ушах. Пришлось несколько раз глубоко зевнуть, чтобы уши отпустило. А вот опытный Котя, как я заметил, путешествовал через пространство с широко раскрытым ртом.

Мы стояли в центре круглой мраморной беседки. Над головой – купол, вроде как из белого мрамора, настолько тонкого, что он просвечивал будто матовое стекло. Купол опирался на темно-зеленые колонны, покрытые спиральной резьбой. Пол тоже был мраморный, зеленовато-белый.

Но самым потрясающим был пейзаж вокруг.

Высоченные горы со снежными шапками на вершинах. Заходящее солнце подсвечивает легкие пряди облаков – розовым, сиреневым, фиолетовым. Воздух холодный и разреженный.

– Мы что, на Марсе? – спросил я.

– Тебе виднее, я там не бывал, – пробормотал Котя. – Блин… холодрыга какая… Это Тибет.

– Шамбала? – снова попытался пошутить я.

– Да, – кивнул Котя. – Пошли… холодно тут.

Холод и впрямь пробирал до костей. Продолжая опираться на Котю, я вышел из беседки. Вниз по крутому склону уходила каменная лестница – к маленькой долине между складками гор. Там, огороженные высокой каменной стеной, высились какие-то строения. Рыжий, изъеденный временем камень стен, крошечные окна – будто бойницы. Буддистский монастырь?

– Монастырь? – спросил я.

– Не совсем. Официальная резиденция куратора в нашем мире.

Я посмотрел на Котю и покачал головой:

– Все-таки ты зараза…

– И почему?

– Будто не знаешь, как я мечтал побывать в Тибете!

Котя покрутил пальцем у виска.

– Нет, ты точно спятил… Пошли вниз, а то твой визит в Тибет будет первым и последним.

Опираясь на его плечо, я заковылял вниз. Котя сопел и пыхтел, будто не обладал силами функционала. Ох и мастер же он притворяться…

Я вдруг подумал, что у меня совершенно нет на него обиды или злости. Будто и не пытался он меня убить. Будто не был ответственным за все безобразие, творившееся со мной и вокруг меня…

А ответственный ли он – на самом-то деле?

Откуда я знаю, кто или что такое «куратор»? Что он может, а что нет? Какие «поводки» для него существуют?

– Нам надо будет серьезно поговорить, Котя, – сказал я.

– Надо, – виноватым голосом произнес Котя. – Разве я спорю…

– Дать бы тебе, чтобы сразу с Тибета и до Пекина долетел, – мечтательно сказал я. И почувствовал, как Котя вздрогнул. – Что, боишься?

– Побаиваюсь, – признался Котя. – Что ж ты ляхам не надавал оплеух? Как мне в машине?

– Да так… в целях разрядки международной напряженности. Чтоб конфликта какого не вышло. Чтобы не обижались.

Котя фыркнул:

– Ну извини. Я был не в курсе, а то оставил бы тебя на дороге… да держись же ты!

Поскользнувшись на обледенелой ступеньке, я едва не полетел вниз. Котя с трудом удержал меня. Остановился и печально сказал:

– Нет, ну где эти кретины? Опять свои колеса крутят? Я же велел – один всегда должен следить за беседкой!

– Какие кретины, какие колеса? – спросил я.

Словно отвечая на мой вопрос, двери самого большого строения распахнулись. Из них оранжевыми апельсинками посыпались толстенькие люди в просторных балахонах.