Громкий крик из-за забора соседской усадьбы, оборвал поучительную сентенцию на середине. При первых же звуках юный Гай Варий Сирпик, пробормотал невнятные извинения и попытался укрыться за калиткой. К сожалению, он опоздал. Навстречу мальчику, с воинственным видом выскочил крупный краснолицый мужчина в дорогой тоге.

– Прости отец, это я оставил калитку открытой. Не думал, что может случиться беда, пока я буду разговаривать с соседом, – поспешно сказал Варий-младший.

– С соседом. Вот как. – За два года Лоллий уяснил, что Гай Варий Сирпик-старший обыкновенно не стесняется в выражениях. – Прости Луций Лоллий, я расстроен неподобающим поведением своего сына и потому забыл о правилах вежливости, – Варий поклонился. Даже африканский зверь гиппопотам, сделал бы это изящнее.

– Твой сын не совершил ничего неподобающего, – примирительно сказал Луций Лоллий.

– Ты слишком добр. Я считаю, что мальчик не должен донимать взрослого человека глупой болтовней, – сурово отрезал Варий и, обратившись к сыну, строго добавил. – Ступай в дом Гай, мы с тобой поговорим позже.

Юный Варий вскинул подбородок, будто собираясь возразить отцу, но встретившись с ним взглядом, вмиг передумал, склонил голову и, ни говоря, ни слова, скрылся в усадьбе.

– Уверяю, я нисколько не сержусь на твоего сына, – вновь попытался вступиться за мальчика Лоллий.

Однако Варий в ответ лишь сдержано кивнул и важно проговорил:

– Пустое, суровость отца идет на пользу детям.

Подобно всему предприятию Батиата большая часть его конторы была недоступна посторонним взглядам. Снаружи холма находились лишь три-четыре комнаты, в которых ланиста, а чаще всего его помощники, принимали случайных посетителей. Основные же помещения, с разветвленными мрачными коридорами, небольшой временной казармой, комнатами счетоводов, врачей и тренеров прятались глубоко внутри, как нора старого лиса прячется в глубине холма.

Личный кабинет ланисты располагался в самом конце длинного темного коридора. Он был обставлен скупо и с хорошим вкусом, чего, казалось бы, трудно было ожидать, учитывая род занятий владельца и фальшивую помпезность парадных помещений. Внешность Батиата также опровергала стереотипы относительно того, как должен выглядеть человек этой малопочтенной профессии. Он не был ни устрашающе зверообразен, ни мерзостно слащав. Не мог похвастаться ни жиром, затопившим мышцы, ни ожесточившими лицо шрамами. Коротко говоря, по его внешнему виду случайный человек вряд ли мог бы догадаться о его роде занятий. Скорее его можно было принять за секретаря из небогатого дома или мелкого землевладельца, приехавшего в Рим, чтобы разрешить какие-нибудь скучные юридические споры.

Преуспевающий ланиста был мужчиной чуть ниже среднего роста, крепким и стройным, несмотря на свои пятьдесят лет, со скошенным подбородком и мелкими, не запоминающимися чертами лица. В одежде ланиста предпочитал темные цвета, а его взгляд походил на холодный и безразличный взгляд крупной хищной рыбы.

– Учитывая все эти обстоятельства для меня было бы желательно отыскать Аякса как можно скорее. Я был бы очень благодарен, если бы ты согласился написать рекомендательные письма, и указал людей, у которых я мог бы навести справки, – сказал Петроний, закончив описывать обстоятельства дела.

Децим Лентул Батиат, ланиста в третьем поколении, обладал всеми пороками, присущими своему сословию. Он был, расчетлив, скуп и абсолютно, почти божественно бессердечен. Злые языки обвиняли Батиата в похищениях людей, незаконном обращении в гладиаторы провинциалов, многочисленных мошенничествах при выполнении государственных и частных заказов, а также связях с римскими бандитами и иллирийскими пиратами.