Паркет ноюще скрипит под ногами, пока они неторопливо идут к комнате. Тяжелое дыхание сквозняком посвистывает на весь коридор, поэтому, думает Лера, бабушка оставляет свою просьбу до момента, когда с протяжным стоном облегчения укладывается на пружинящий матрас. А Лера мысленно обратный отсчет ведет. Знает, что приказ ей не понравится.

– Сходи за меня, – выдыхает бабушка, прикрыв глаза, – сегодня ночью неучи из отдела по магическим тварям будут в очередной раз нас всех спасать. Надо проконтролировать, чтобы никого не покалечили…

– Бульбуль, – Лера выдыхает ласковое прозвище в надежде, что это смягчит большуху, – не нужна я там.

Лера знает, что вот это «проконтролируй» просто иллюзия власти, которую бабушке оставили официалы. Они думают, городу не нужна помощь от всяких дикарей, цепляющихся за ритуалы предков. Они думают, городские службы и сами прекрасно справляются. Справляются – никаких аварий действительно много лет не было. Прекрасно ли другой вопрос. Но Лера в это не полезет, нет. У нее своих дел навалом. Убедить бабушку, что отсюда можно и нужно уехать, например. За этим родители ее сюда и отправили.

– Не выдумывай, – кривит губы бабушка, – если этих неучей из министерства никто не проконтролирует, они наворотят с три короба.

– Да у них инструкция на инструкции инструкцией погоняет.

– И в них прописано, что при отлове сфинксов должен присутствовать один из представителей семьи, – строго.

– Прям так и написано? Не большуха? Не глава семьи, а просто один из представителей? – раздражение прорывается в каждом слове.

– А ты мой, – кивает бабушка. – И я тебя умоляю не бери с собой эти твои игрушки. Еще не хватало, чтоб тебе хранение и изготовление нелегальных артефактов приписали. Твой отец меня с потрохами съест, если ему придется вызволять дочу из тюрьмы.

– Этим всем не придется заниматься, если ты, как и обещала, наконец-то поедешь со мной. Родители тебе и комнату подготовили…

– Лерочка, говорила уже. Дела закончу и тогда хоть помирать.

– Эти дела никогда не закончатся, правда?

– Давай на следующей неделе об этом поговорим. А сейчас иди, собирайся.

Лера, тяжело вздохнув, поднимается с кровати и стремительно уходит, в последний момент сдержавшись не хлопает дверью. Разговоры бесполезны, они уже третью неделю повторяются по кругу и не двигаются с мертвой точки. Но что с этим делать, Лера не представляет.

***

– Да чтоб тебя, – берцы скользят в липком, вязком снегу и Костя чуть не падает. – Все Леньке выскажу по поводу уборки, – такой же липкий, как и под ногами, снег крупными хлопьями падает на головы и плечи, оставаясь сугробами на тёмной спецовке.

Костя оглядывается на отряд: егеря вереницей идут по едва протоптанной тропинке вдоль стен Меншиковского дворца. Ветер со стороны Благовещенского моста кидает в лицо шмотки колючего, холодного. Шмотки, похожие на снежки, которые кто-то собрал и теперь развлекается, соревнуясь в меткости. Неприятно, через шаг приходится сплёвывать и вытирать глаза. Впереди Университетская набережная. Соболев слышал, как экскурсоводы говорят про древнеегипетских сфинксов «украшение», «редкости» и даже «защитники». Костя иногда диву дается, что у бездарей считается защитой города. Если бы они знали хотя бы десятую часть…

За спиной Кунсткамера со своими уродцами. Благо они ни на какие праздники не бунтуют. А вот сфинксы, их в городе много. Пришлось открывать дополнительный набор егерей, чтобы усилить бригады. Особенно эту. Иначе с «защитничками» им просто так не справиться. Точно хотя бы один вырвется и побежит по городу народ пугать.