– Слушай сюда. – сказал я Юлии на ухо – Войцех обычный извращенец образца двадцатых. Пусть всё так и остаётся. Тебе тоже придётся стать такой и не выпускать его из виду. В туалет одного не отпускай, ты меня поняла? И берегись Маркуса он очень, очень опасен. А я поговорю с профессором.

– Так он же умер?

– Давно?

– Два года назад.

Мой дом знатно похорошел, с тех пор как я в нём поселился. Старинные каменные стены были отреставрированы и аппетитно блестели защитным покрытием в лучах утреннего солнца. Воронёную кованную ограду обнимали ростки лаванды, терпеливо выращенные моей супругой. На незамысловатой скульптуре фасада я нарисовал разнообразные символы из моей религии, заимствовать которые давно уже стало моим хобби.

Над окном в нашу спальню супруга искусно изобразила стилизованные кленовые листья, а над кухонным окном дочь нарисовала свинью, кормящую поросят. Окно моего кабинета украшала пентаграмма составленная из десяти вишнёвых листьев, а на верху фасада, угрожал своим хвостом маленький охристо-жёлтый скорпион. Маленькие гербовые таблички размером не более ладони, очень органично вписались в задумку архитектора, жившего многие века назад. Кто знает, может они там и были задуманы. Единственное что выделялось из всех этих невидимых знамён, был чёрный жеребец, на эмблеме моего внедорожника.

Перенимая новую моду, я повесил в своём кабинете пробковую доску, и стал развешивать на ней листы с изображением символов. Эти символы часто употреблялись организациями, в противостояние с которыми втянула меня «Мэри Сью». Это было гениально, я имею ввиду заняться эзотерикой, ведь я мог легко и непринуждённо шифровать свои мысли, используя логотипы не первой свежести. Тонны смыслов, налипших на эти примитивные пиктограммы за долгие тысячелетия, легко скрывали что именно хотел сказать я. И даже очень сведущий человек, вряд ли смог бы понять, что означает порядок картинок совершенно понятных мне символов.

– Как ты думаешь, дорогая, кто сильнее, дуб или тис? – обратился я к своей супруге.

– Ну, дуб – это земля, а тис – это вода. Дуб сильнее. – ответила она и подошла ко мне.

– С чего ты взяла?

– Дуб – это не только дерево, его корни уходят вглубь мироздания, соединяют нижний и верхний миры. Так верили германские кельты.

– А тис? – обнял я её, и мы уселись на табуретку.

– Тис – это символ бессмертия, вода – это жизнь, символ бессмертия. Но там, где нет воды, нет и жизни. Поэтому дуб сильнее.

– Да, не очень-то обнадёживает.

– Не грусти, ты ведь у меня глава церкви, ты можешь нам любой гороскоп написать!

– Тут ты права. И какой же ты хочешь?

Супруга лишь улыбнулась, и отправилась по домашним делам. Я остался наедине со своими полу воображаемыми двойниками. Как же мне надоели эти ребята. Каждый считает себя умнее всех остальных, давит свою линию, и не принимает аргументов. Наконец я, на правах главы церкви, прекратил их беззвучный галдёж и взял слово.

Итак. Профессор умер. А я ведь даже не сказал тогда Юле его фамилии. О, это хорошая новость, это означает что Юлия действительно встречается с «Мэри». Даже завидно, что Мэри рассказала Юлии больше, чем мне, хотя ничего удивительного, я же спрятался в своём уютном шкафу и закрыл уши ладошками на несколько долгих лет. Если бы не профессор, то я бы вообще ничего не узнал, так бы и остался жить в шкафу. До чего же глупая картинка вырисовывается, совершеннолетний мужчина не покидающий шкаф, в котором он спрятался ещё в пять лет.

Скорее всего именно это профессор имел ввиду, когда сочинял прозрачные метафоры про самородки и старателей. А я ведь с покойником беседовал. Всё сходится. И засекреченное имя на рапорте, и конспирация, и откровенность, с которой профессор слил мне лабораторные таинства. Всё. Кроме одного. Где он?