Решили не пылить, а выехать на большую трассу и двигаться по ней.

– А там есть хоть какие-нибудь укромные местечки? – как бы нейтрально спросил он, но мысли его были настолько однозначны, что не заметить их было невозможно, и, конечно, она заметила.

– Ты разве не торопишься?

– А что, видно?

– Да мне еще со вчерашнего вечера было все прекрасно видно. Не умеешь ты скрывать своих чувств. Или не хочешь.

– Второе правильнее…

И он вдруг решился поделиться с ней своими недавними мыслями. Но предварительно взял с нее самое честное-пречестное слово, что она даже и во сне не подумает нечаянно проговориться Дусе.

Зина заинтересовалась. Но ей и в голову не могло прийти, о чем заговорит Турецкий. А услышав только преамбулу, она в полном изумлении уставилась на него, так что ему даже пришлось прижаться к обочине и остановить машину.

Выключил двигатель, повернулся к женщине всем телом.

– Либо ты – мне помощник, либо нет. Подумай. Но в любом случае то, что ты услышишь, должно умереть, иначе случится беда, и два человека, которые, по моим наблюдениям, друг в друге души не чают, никогда больше не встретятся.

Выслушав потом его пространную речь, Зина спросила:

– Ты это сейчас придумал? Ну, сегодня, я имею в виду?

– Какая разница? Ты не разделяешь моих мыслей?

– Боюсь, Санечка, что ты придумал себе новую сказку про Золушку. А Дуся – не Золушка, а живой и очень ранимый человек, я-то знаю. И любой ее нервный срыв может привести к трагедии.

– Так нужно, чтобы не было трагедии. Думаешь, если я был бы полностью уверен, я бы обратился к тебе за советом?

– Ты – храбрый человек.

– Это ты, что ли, пьянь имеешь в виду?

– Нет, дорогой, твое вмешательство в чужие чувства. Что ты о них знаешь?

– Не-а, здесь я вовсе не храбрый. Скорее, слабый, наверное. Видишь, вот и тебе заморочил голову, хотя… – Он не закончил, потому что Зина перебила его:

– К тебе у меня нет никаких претензий, наоборот, я сама знала, на что шла. И благодарна тебе, и впредь буду благодарна, ты мне свободно вздохнуть, наконец, помог… Но ты подумал, что может случиться, если Дуся не приживется у вас в Москве? Ну, не сложится у нее? Одно дело – погулять в охотку, одиночество с хорошим человеком скрасить, развеять, и совсем другое – кинуться головой в прорубь.

– Это я тоже понимаю, думал уже. Но что-то ведь делать надо. Я же знаю Славку, дай бог, добрых три десятка лет, если не больше. А Дусю – совсем не знаю, только первые впечатления. Но – очень хорошие. Не знаю, Зинка, может, я и не прав. – Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. – Другое предполагаю. Станет гораздо хуже, если они действительно влюбятся друг в друга, а потом, из каких-то «Золушкиных» соображений, расстанутся. И уже навсегда. Не подумала об этом?

– Хочешь подтолкнуть?

– Ну конечно, вот как тебя – под попку, да не успел, больно шустрая ты оказалась.

– А я это поняла, – рассмеялась она. – Ишь, какой быстрый, а если б кто увидел? У нас же в каждом окне по перископу! Поехала медсестра за лекарствами и привезла – это одно, а когда отъезжает женщина, подсаженная в машину, как ты говоришь, под попку, ни у кого не возникнет сомнений, куда она едет и зачем. Все же вы вернетесь домой, а нам с Дусей тут дальше жить. Вот о чем подумай… А свернуть мы можем вон подальше, направо, съезд в лог, там густой кустарник, деревья высокие, тень есть, птицы поют… Если хочешь, конечно… – Она улыбнулась одними губами.

– Знаешь анекдот? В купе едут грузин и прекрасная девушка. Он напряженно наблюдает за ней, а она читает книгу. Наконец, он не выдерживает. «Дэвушка, пачему ти молчишь?» Она: «Хочу и молчу!» Он кричит с восторгом и возмущением: «Хочет! И молчит!»