– Удержал.

Смахнул кровь из-под носа, растер – между пальцами полыхнуло пламя.

– А что… – начал было Эрик.

– Сдохли бы, если б не удержал, – сказал Фроди.

– Однозначно. Небо было черное, – непонятно добавил Альмод.

Эрик хотел было спросить, что это значит, и что за странное чудище это было, и почему они все так уверены, что это был бы конец, ведь если все, кто не удерживал плетение под черным небом, однозначно мертвы, то кто мог об этом рассказать? И много что еще. Но тут Альмод снова выпрямился, чуть склонив набок голову, словно к чему-то прислушиваясь, а рядом так же замерла Ингрид.

Эрик и сам успел – не услышать, скорее почувствовать – что-то странное, словно трещала сама ткань бытия, прежде чем его толкнули, сбивая с ног. Он отлетел на добрых два ярда, удар о землю вышиб из легких воздух, в голове зазвенело. Откуда-то, будто издалека, донесся крик, прорвался сквозь звон в ушах. Эрик вскочил. Рядом корчился и кричал Фроди, а на спине у него расползалось…

Это походило на пчелиный рой, или на муравейник, или на термитов, про которых писали путешественники, только у этих – штук? существ? – не было ни голов, ни ног… да вовсе не было ничего похожего на органы. Словно какой-то шутник просунул в дыру мира устье огромного мешка, заполненного каплями и бусинами дымчатого стекла, и начал высыпать их, предварительно швырнув пару пригоршней на человека.

И там, где они коснулись тела, рассыпалась трухой одежда, исчезала плоть.

Альмод, не касаясь, отшвырнул Фроди в сторону, переворачивая на живот, и пустил с ладони поток слепяще-желтого огня. Эрика едва не вывернуло от запаха паленого мяса, а Фроди закричал еще громче и отчаяннее. Пламя исчезло. Фроди вскинулся на четвереньки, снова распластался по земле, не переставая кричать. Альмод яростно выругался, и в начатом плетении Эрик узнал свое дипломное. Только у него получалось через два раза на третий, а чистильщик работал быстро и уверенно. Но зачем?

– Я не удержу одна! – крикнула Ингрид.

Эрик оглянулся.

Капли, или насекомые, или чем там на самом деле были эти тусветные твари, все сыпались и сыпались, но не отскакивали от земли, а будто прилипали к ней, раскатываясь в стороны, и там, где только что росла трава, уже не осталось ничего даже похожего на зелень. Но разглядеть получше Эрик не мог, потому что Ингрид плела барьер, и твари уже не катились, а натыкались на него и собирались сперва горкой, потом – словно наполняя огромный невидимый стакан.

– Что делать? – спросил он.

– Жги!

Пламя бессильно скользнуло и рассыпалось.

– Горячей!

Эрик прокусил губу до крови. Внутри столба, очерченного Ингрид, полыхнуло изжелта-белым.

– Так?

– Да. Теперь держи!

Он кивнул, понимая, что надолго его не хватит. Дар Даром, способности способностями, но ничто не дается просто так.

Ингрид шмыгнула носом, втягивая красную каплю.

– Альмод! Все ляжем!

– Готово.

Чистильщик выпрямился, шагнул ближе, и Эрик снова узнал свое плетение. Только теперь это походило на мельчайшее сито, подставленное как раз под «устьем», из которого все сыпались и сыпались твари.

– Ингрид, можешь отпускать.

– Но…

– Подхвачу, если что. Мне любопытно, – улыбнулся Альмод.

Эрик не раз видел подобное выражение лица у профессоров, собиравшихся показать школярам интересный эксперимент.

– Нашел время, твою мать!

Он снова ухмыльнулся:

– Как еще проверить, не попробовав? Отпускай. Эрик, ты тоже.

Пламя погасло. Столб дохлых тварей осыпался со стеклянным звоном. Ничего не произошло. Только падали и осыпались новые капли, ведя себя как совершенно обычная стеклянная дробь, круглая и безвредная.