Никита вертел головой, рассматривая всю эту красоту и наслаждаясь внутренним восторгом. Он не мог понять своего состояния. Отчего пришла эта радость. Почему хочется смеяться и кричать. Захотелось сделать что-то необычное. Какая-то внутренняя сила появилась в нем, делая его еще сильнее.

– 341, докладываю погоду. Над точкой и по району безоблачная погода. Видимость более десяти километров. Опасных явлений погоды не наблюдаю. Можно работать в полном объеме день простые метеоусловия.

– Вас понял, я Воронок-старт. Безоблачно, видимость более десяти – ответил руководитель.

– Ну что, новичок! Пошалим! – услышал Никита и снова схватился руками за лямки подвесной системы.

– Пошалим – крикнул он, и сразу понял, что летчик его не услышит, ведь он не нажал кнопку СПУ. Быстро нащупав кнопку, он еще раз крикнул:

– Пошалим.

После его слов самолет вдруг начал энергично опускать нос, и мотор взревел как на взлете. Сердце у Никиты забилось еще сильнее и казалось, что сейчас вырвется из груди. После небольшого пикирования самолет вдруг пошел в набор, и у Никиты все тело стало наливаться какой-то непонятной тяжестью. Продолжалось это несколько секунд и самолет, выйдя из пикирования, замер в горизонтальном полете.

– Как самочувствие, новичок! – услышал Никита и сразу же, нажав на кнопку СПУ, ответил бодро:

– Хорошее самочувствие.

– Почувствовал перегрузку? Когда опять давить начнет, ты пресс напрягай. Сопротивляйся.

– Понял сопротивляться! – крикнул Никита.

– Ну, сынок, держись. Сейчас мы займемся мужским делом – радостно крикнул летчик. Самолет вдруг перевернулся вверх ногами и полетел к земле. Все начало вращаться. Небо, горизонт, солнце, земля. Самолет то летел стремительно вниз, то вдруг резко взмывал к солнцу. И зависнув на какую-то секунду в верхней точке, падал вниз хвостом. Потом переворачивался и опять стремительно летел вниз, разгоняя скорость. Петля Нестерова сменяла боевой разворот, потом самолет уходил на вертикаль, падая через крыло вниз. Бочки, штопора, перевороты следовали друг за другом непрекращающимся каскадом фигур высшего пилотажа. Казалось, что летчик соревнуется с самолетом, кто сильнее. У кого власть. Кто главный – летчик, или самолет. Самолет, как необъезженный жеребец рвался на волю, а летчик, как опытный наездник, вел его своей уверенной рукой. Никита взялся правой рукой за ручку управления, а левую положил на рукоятку управления двигателем. Необъяснимый восторг разрывал Никиту на части. Он радостно кричал, когда самолет стремительно несся к земле. И когда его придавливало к креслу – тужился изо всех сил, напрягая пресс. В какой-то момент ему показалось, что это он сам летает! Что его тело – это корпус самолета, а руки – крылья. Ему хотелось, как в детстве, раскинуть руки в стороны и помчаться вперед к солнцу! Неожиданно он понял, что ему неудержимо хочется петь. И он запел. Первое, что пришло ему на ум.

– Широка страна моя родная. Много в ней лесов полей и рек… Он не пел, а орал как шальной. Самолет падал вниз, он пел громче. Когда давило перегрузкой, мямлил непонятное под нос. Он забывал слова и начинал петь другую песню, затем просто кричал как ошалелый.

Неожиданно самолет вышел в горизонт и замер. Никита почувствовал, как летчик несколько раз дернул рычагом управления двигателем вперед и назад. И вдруг он понял, что нажал кнопку связи с руководителем полетов. Испуганно отдернув руку от кнопки рации, тут же услышал голос в наушниках:

– 341-й, возвращай своего Шаляпина на землю, а то он уже охрип.

– Вас понял, задание над точкой закончил.

– К первому на триста.