– Я запомню, – ответил капитан. – Такое не забывается.

Вернувшись домой, отдал часть оставшихся продуктов старикам (Львов жил по карточкам), заправил примус бензином, сварил кашу, накормил четвероногого друга, а потом решил устроить приборку. Когда у Исаева было тяжело на душе, он занимал себя работой. Она отвлекала и успокаивала.

Помимо прихожей с кухней в квартире имелись две комнаты, обставленные простой, но удобной мебелью, вода с канализацией, а также дровяная печь с камином. В трехстворчатом шифоньере отсутствовали многие вещи родителей (наверное, их обменяли на еду), но сохранились несколько его сорочек, выходные туфли и коричневый, с золотистой нитью шевиотовый[44] костюм.

Вынув из кладовки ведро со шваброй и тряпки, для начала смахнул везде пыль, затем вымыл пол и, отворив окна, проветрил жилище. Потом, прихватив ключ от их секции в сарае, вместе с Рексом спустился вниз. Отпер заржавевший навесной замок, распахнул одну половину двери. Дров внутри не было, только остатки коры, в углу темнели две пустых кадки, да на полке вдоль стены пылился десяток стеклянных банок. У другой, затянутый паутиной, стоял велосипед «ЗиФ», купленный Исаевым после летней практики в поле, на втором курсе. Здесь он тоже навел порядок, вымыл мотоцикл, закатил внутрь и повесил замок на двери.

Чуть позже, надев китель с галифе и почистив сапоги, Исаев оставил Рекса на попечение Василя Карповича (тот как раз собрался погулять в парке) и, выяснив, как доехать до обкома партии, направился к ближайшей трамвайной остановке. Сошел с трамвая на улице Виниченко, у стоявшего при входе в обком милиционера поинтересовался, где находится управления НКВД.