Он закинул сумку за плечо и поморщился, все тело болело. Максим осторожно потрогал свой нос, на руке осталась кровь. Вся рубашка спереди тоже была испачкана кровью. Вот влип. И кто просил вмешиваться в чужие разборки? Шел себе мимо, ну и шел бы. Теперь с разбитой рожей по улице идти, а дома еще Катька скандал закатит. И мужик этот привязался, как будто без него проблем мало.

Между тем «мужик» позвал Максима кивком головы и произнес:

– Идем со мной.

Он зашагал по коридору, не оборачиваясь. Максим постоял некоторое время в нерешительности, потом пожал плечами и направился вслед за незнакомцем.

Мужчина привел его в помещение сторожки в конце коридора. Это была маленькая квартира с комнаткой и кухней.

Увидев себя в зеркале, Максим ужаснулся: нос был разбит, из рассеченной брови сочилась кровь, правый глаз припух, губы тоже распухли. Рожа действительно была основательно расквашена, хорошо хоть, что все зубы на месте остались.

В своей кухоньке незнакомец усадил Максима на табурет, потом набрал в ковш теплой воды, всыпал туда марганец и еще что-то и размешал. Смочив в растворе полотенце, он осторожно обтер лицо мальчика. Максим только морщился, иногда чувствуя боль.

– Терпи, – произнес незнакомец.

– Хорошо меня отделали? – попытался пошутить Максим.

– Жить будешь.

Странно, мужчина, вроде бы, ответил на шутку, но в голосе его не слышалось ни тени иронии, лицо оставалось суровым и взгляд был серьезен.

– Вы сторож? – спросил Максим.

Незнакомец кивнул.

– Я вас раньше не видел.

– Я недавно здесь работаю. И, в отличие от тебя, в неурочное время по школе не шляюсь. Мое рабочее время – ночь.

– А говорили, что милиция охранять будет.

– Я дешевле. И надежнее.

Сторож отложил полотенце, посмотрел на своего пациента и произнес:

– Стало лучше. Раньше ты, наверное, был симпатичнее, но, в конце концов, могло быть и хуже.

Максим снова посмотрел в зеркало. Лицо было уже не такое страшное, но следы побоев проступали слишком явно, объяснений с сестрой не избежать. А стало быть – новый скандал, очередная нервотрепка. Тяжело вздохнув, Максим протянул:

– Да-а-а…

– Шрамы украшают мужчину, – невозмутимо сказал сторож. – Так, по крайней мере, утверждают некоторые. Но я не хотел бы оказаться на твоем месте.

И опять невозможно было понять, шутит он или говорит серьезно.

Максим посмотрел на свою рубашку, она была безнадежно испорчена. Мальчик снова вздохнул. Нет, в таком виде возвращаться домой совсем не хотелось. Неплохо бы оттянуть встречу с сестрой. Если прийти домой попозже, можно будет отложить разборку до утра. Но и здесь оставаться как-то неудобно, сторож и так уже достаточно помог ему. Придется, видимо, опять шляться по улицам допоздна.

Максим потянулся было за своей сумкой, но сторож вдруг открыл хлебницу, достал оттуда тарелку с бутербродами и поманил мальчика рукой.

– Есть хочешь?

Предложение оказалось своевременным. Максим вдруг почувствовал голод, кроме Катькиной яичницы, проглоченной утром наспех, во рту маковой росинки не было. Максим подсел к столу. Сторож поставил перед ним стакан с чаем, придвинул сахарницу.

– Меня Максимом зовут, – решил познакомиться мальчик.

Сторож кивнул, но ответного представления не последовало.

– А вас? – спросил Максим.

– Александр, – не сразу ответил сторож. – Петрович.

– Вы здесь живете? – продолжал расспрашивать Максим.

Сторож снова кивнул.

– А вы неразговорчивы, – заметил Максим.

– Просто не привык разговаривать, – ответил Алесандр Петрович. – Я давно живу один.

– У вас нет семьи, нет дома? – удивился мальчик.

Впервые на лице мужчины проявились эмоции, в его глазах Максим увидел печаль. И опять сторож ответил не сразу.