Я отгородилась почти от всех историй, которые слышала от отца. Если кто-нибудь спрашивал о моей фамилии, об этом городе или виски, то я давала основную информацию, которую можно найти самостоятельно, просто потому, что не хотела это обсуждать.

Не хотела становиться частью всего этого.

Логан кивнул.

– Приму твое молчание за согласие. Выходит, ответа у тебя нет. Пойдем, – сказал он и повел нас в новом направлении. – Мы почти закончили и на сегодня сможем завершить эту пытку.

Мы прошлись по складам, где хранились эксклюзивные бочки, где в конце экскурсии проводили дегустации, а потом Логан быстро провел меня по сувенирной лавке, где мы повстречали его младшего брата Майкла, и через вестибюль.

Майкл выглядел таким же несчастным, как я сама.

– У твоего брата что-то стряслось? – спросила я, когда мы вышли из лавки и направились к кабинетам гидов.

– У Ноа?

– У Майкла, – уточнила я. – Я иногда захаживала в сувенирный магазин с друзьями из другого города, и он всегда был таким веселым. А сегодня… не знаю. У него такой вид, словно он готов откусить голову туристу, который следующим спросит его, как заказать бочку от «Скутер».

Логан помрачнел.

– Просто у него трудные времена. Но… ты права. Он не очень-то дружелюбен. Я с ним поговорю.

Я похолодела.

– О, я не хотела…

Я уже готова была извиниться, когда Логан вдруг остановился и посмотрел в конец коридора на дверь кабинета, который я слишком хорошо знала. Этот кабинет принадлежал дедушке и был первым, что украсил это здание. Его много лет никто не занимал. А потом он пострадал от пожара. С того дня дверь была заперта и открывалась, только, если нужно было устранить повреждения от пожара и убедиться, что там безопасно.

Сейчас там входили и выходили какие-то люди: они выносили старую сгоревшую мебель и заносили новую, похожую на нее. Я заметила, что они убрали большую картину на холсте, которой я любовалась, когда приходила к дедушке. На ней была изображена юная девушка в ярко-желтом платье, танцующая на берегу. Ее платье кружилось, а золотистые волосы развевались.

Картина обгорела, и единственное, что хоть как-то намекало на прежний рисунок, – ярко-желтое пятно посередине, которое не успело обуглиться.

– Что они делают? – спросила я.

Лицо у Логана вытянулось и побледнело.

– Думаю, они наконец-то убирают…

– И заносят тоже. Интересно, они обустроят кабинет таким, как он был раньше, сделают его частью экскурсии?

Логан напрягся и, не ответив на мой вопрос, продолжил идти по коридору к своему кабинету.

В горле пересохло, когда я поняла, какое это имеет для него значение, если мои подозрения окажутся правдой. В том кабинете погиб его отец. Наверное, сложно находиться в том же здании, где это произошло, не говоря уже о том, чтобы каждый день водить туда туристов и рассказывать о мужчине, который тут работал… и не упоминать человека, который тут и погиб.

Я догнала Логана, расстегнула куртку и повесила ее на руку.

– Мне правда нравится твой книжный шкаф, – сказала я, пытаясь разрядить обстановку.

Логан приподнял бровь, покосившись на меня.

– Тебе нравится читать?

Он спросил без сарказма – скорее так, будто сомневался, что мне и впрямь понравился книжный шкаф, и задумался, не смеюсь ли я над ним.

– Не очень, – призналась я. – Но люблю все, что оживляет комнату. А в твоем кабинете этот книжный шкаф – самое яркое пятно.

Логан ухмыльнулся, и я снова заметила ту ямочку у него на щеке, но она быстро исчезла.

– Точно. Уверен, что на твой художественный вкус мой кабинет слишком блеклый.

Я поморщилась.

– Еще какой! Тебе нужно наведаться на ремесленный рынок в Нэшвилле и закрасить эти кремовые стены другим цветом.