Они с Мартином вошли в гостиную. В отличие от мамы, которая подошла прямо к ней, уперев руки в бока, отчим остался стоять на пороге. Свет ламп отражался в стёклах его очков, так что глаз видно не было. Хватало того, что вид Стейси заставил её внутренне подобраться.

– Ничего не хочешь сказать? – спросила мама. – С каких пор ты сбегаешь из дома, чтобы поучаствовать в откровенном мордобое? Я готовила и не догадывалась, что моя дочь предпочтёт ужину шляться по подворотням!

Она заставила себя не трястись, хотя тело чуть ли не колотилось от частых ударов сердца.

– Это ты про Кроуч-Энд? Напомнить, что ты и сама там жила?

– Помолчи, Фрэнсис, – отрезала мама.

Буквально на пару секунд, перед тем как сникнуть, Фрэнки посмотрела на отчима. Он стоял всё там же, будто не при делах, наслаждаясь шоу. Она разозлилась.

– Не отчитывай меня при нём!

– Стейси, думаю, мне действительно лучше выйти, – спокойно сказал Мартин.

Ноздри Стейси раздулись.

– Нет, останься. Нравится тебе или нет, Фрэнсис, но теперь мы все одна семья.

– Да неужели? Он никогда не станет моей семьёй!

– Что у вас произошло с Бэт Симмс? – проигнорировала мама.

Фрэнки скрестила руки на груди, чтобы никто не увидел, как они тряслись, и отвернулась. С каждым днём всё становилось хуже, но грань, где ещё хоть что-то можно объяснить матери, стёрлась давно. Из общего у них осталась только крыша над головой.

– Это мои проблемы.

– Нет, дорогая, – возразила та тихо. – Я отвечаю за тебя и хочу знать, что вы не поделили с этими девочками.

– Ну узнаешь ты, а дальше что? Побежишь к её мамочке или сразу в школу? Выставишь меня посмешищем?

– Чёрт, ты можешь нормально ответить, без этих выкрутасов? Я уже устала пытаться поладить с тобой. Чего тебе не хватает?

Вопрос вызвал горькую усмешку, которая тут же сменилась презрением к матери. Чего ей не хватает? Неужели она сама не понимала?

– Ты сама знаешь чего. Я не хочу жить с ним! – Фрэнки указала на отчима. – А ты переехала сюда и делаешь вид, что не помнишь ни нашу прежнюю жизнь, ни папу! Меня тошнит и от тебя, и от него, и от всего этого!

– Вот значит как?

– Да! Я бы с удовольствием свалила!

По лицу матери разрослись красные пятна, которые выдавали гнев, как и плотно сжатые губы. Но Фрэнки в тот миг хотелось унизить её гордость, обидеть, как обидела её мать, когда привела Мартина в их дом.

На несколько мгновений в комнате повисло молчание, что было слышно шорох листьев в кронах деревьев. Фрэнки встала, собираясь уйти, когда мама схватила за руку.

– Ты – просто неблагодарная маленькая дрянь, – прошипела она.

Мартин у двери дёрнулся.

– Стейси, не надо.

– Нет, пусть послушает. – Она сильнее сжала руку Фрэнки. – Ты решила, что только одной тебе тяжело. Что лишь твои переживания имеют значение. Да всё это время я на цыпочках ходила вокруг тебя, зная, как трудно ты переносишь утрату папы. Мартин делает всё, чтобы угодить! Хотя бы один чёртов раз ты поставила себя на место другого? Не задумывалась, как ты выглядишь со стороны?

– Нет, но я вижу, как со стороны выглядишь ты, – с обидой ответила она.

Неожиданно мать оторвала от неё руку, будто даже касаться Фрэнки ей неприятно, и отошла. Лицо сделалось отрешённым, почти что незнакомым.

– Хочешь жить одна, так? Я исполню твою мечту, даю слово, Фрэнсис. Живо отправляйся в свою комнату.

Повторять дважды не требовалось. Фрэнки рванула к выходу. В который раз за день адреналин покинул тело, принося опустошённость.

– Нужно приложить лёд к глазу, – сказал вдогонку Мартин.

– Пусть разбирается сама, – с холодком в голосе возразила мама. – Она не спрашивала нашего совета, когда сбегала и ввязывалась в драку.