– Я думаю, что при исследовании кофе должны были выявить и компоненты капель, кроме цианида и кофе, – привела Сара веский довод. – Честно говоря, твоя версия маловероятна, к тому же, это лишь предположение… Но я попрошу Брента, чтоб он выслушал тебя.

– Отлично! Во сколько мне приехать?

– Встретимся лучше за ужином.

– Ну-у, нет! Это дело, и говорить я хочу по делу. А к вам в Сапорито всякие мне незачем.

– Я тебе дам номер, сама договаривайся, – скривилась Сара ребячеству соседки.

– Ладно, не проблема. Хотя я совершенно не люблю телефонные звонки, но дело есть дело.

– Ох, ты заладила – дело, дело, дело… Голова уже болит!

– Это не от меня, а от ацетона, – показала язык Мардж.

По северному шоссе в темноте ночи к Глазго приближался автомобиль, один из немногих в этот поздний час на трассе. На заднем его сиденье дремали мужчина и женщина возраста, который принято называть уважаемым, с умиротворенным и усталым выражением на аристократических лицах. Спереди развалился юный Себ Кингстон, углубившийся в синеватой свечение смартфона; вел машину его старший брат Гарольд, в недавнем прошлом – следователь прокуратуры Пейсли.

– Невероятно отстал за эти дни, – негромко изрек Себастиан. – Если бы дедушке не стало лучше, я бы совершенно потерял все шансы обойти Элли в этом триместре.

Гарольд зевнул и оглянулся на спящих родителей.

– Ты своим блогом всем уши прожужжал, это не дело жизни и смерти. Мама совсем измоталась за это время, – отметил он складку на лбу женщины, пальцы ее изредка подергивались легкой нервной дрожью. – Заботься о ней. Ей было бы спокойней перевести дедушку в Глазго из той глуши. Хотя я и понимаю его упрямство, – вздохнул Гарольд Кингстон, не упуская разметку из усталого взгляда. – Жизнь на природе совсем не та, что в городе, – в памяти всплыл лес в Гленнифер-парк и Маргарет, укутанная в лиловую шаль и смотрящая в небо завороженно.

– Когда представишь Мардж родителям? – коварно прочитал мысли Себ. Гарольд чуть вильнул от неожиданности. Пассажиров тряхнуло.

– Чего вдруг вспомнил?

– Ты всегда, как о ней думаешь, глаза мечтательные становятся, – пожал Себ плечами.

– Мы с ней друзья, и пока не более.

– Ну да, – протянул Себ иронично. – Конечно. Но посмотри-ка мне прямо в глаза: значит, она тебе вовсе не нравится?

Гарри оторвал глаза от дороги на мгновение, и метнул в Себа уничтожающий взгляд.

– Будешь много знать, скоро состаришься. Да, она мне симпатична, – тщательно взвесил Гарольд каждое слово ответа и включил дворники: на лобовое стекло налипал мелкий снежок.

– Кто она, сынок? – совершенно неожиданно подключилась к разговору мама с заднего сиденья. Гарольд снова вильнул, на этот раз сильнее.

– Мама… ты не спишь?

– Свидетельница по старому делу, в Пейсли, – быстро пояснил Себ и показал брату язык, прикрывшись от матери ладонью. – У них там такая каша заварилась. Не удивлюсь, если она тебя и видеть не захочет, брат.

– Это еще почему? – саркастично поднял брови Гарольд, всеми усилиями пытаясь сохранить невозмутимый вид.

– Как ее зовут? – доброжелательно уточнила мама.

– Маргарет Никсон, – снова ответил Себ за брата, с удовольствием отмечая, что Гарри начинает злиться, что бывало нечасто и делало достижение значимым. – Мы ведь уехали в ночь после того, как она тебя вытащила? И ничего ей не сказал?.. А в дедушкиной дыре застряли на две недели…

– Все я сказал, – вспыхнул Гарри.

– Себ, – в тот же момент одернула сына миссис Кингстон.

– Мам, это правда дыра, ты сама говорила дедушке, – возразил Себастиан, – и тут нет никакого неуважения к нему. Ты сказал, что уедешь?

– Речь шла о другом, да и не знал я этого тогда еще, – резко перестроился Гарри в левый ряд, словно желая скоростью излечить раздражение. – Мы просто выпили кофе в дружественной атмосфере.