Но разве кто-нибудь знает свою судьбу наперёд? Нет, её не дано прозреть простым смертным; грядущее даже шаманам открывается лишь изредка, да и то не всегда правдиво.

Тэмуджину оставалось только ждать. И надеяться на лучшее.

***

Беда клубилась и густела, ходила вокруг да около, но миновала стороной. Не сумев обнаружить беглеца, тайджиуты, усталые и хмельные после вечернего пиршества, разошлись по своим юртам. А Тэмуджин ещё долго не решался выбраться на твёрдую почву, напряжённо вслушиваясь в пластавшуюся над окрестностями тишину и страшась уловить приближающийся конский топот. Однако ничто не тревожило безмятежного покоя окружающего мира, всё глубже погружавшегося в сон и неподвижность.

Наконец мальчик медленно, стараясь не производить громких всплесков, выполз на берег и повалился в густую траву. Перевернулся на спину и, глядя на блёстки рассыпанных по небу звёзд, стал думать о том, что ему делать дальше.

Завтра утром тайджиуты непременно возобновят свои поиски. С младенчества приученные к беспрекословному повиновению ханам, они не станут задаваться вопросом, зачем нужен Таргутаю Кирилтуху Тэмуджин, и в чём он провинился перед Вечным Синим Небом. Во всех направлениях помчатся бодрые, отдохнувшие всадники, и в голой степи укрыться от них несчастному беглецу будет негде. А у него нет ни копья, ни лука, ни даже кинжала, чтобы защититься от преследователей. Его заарканят, как глупого кулана21, и приволокут на расправу к жестокосердому и мстительному правителю тайджиутов.

Оставалось одно: спрятаться где-нибудь поблизости. В таком месте, где никому не придёт в голову искать его.

Но где?

И тут мальчика осенило: Сорган-Шира! Ведь старик сжалился, не выдал его преследователям. Узнай Таргутай Кирилтух о таком проступке – крепко не поздоровилось бы Сорган-Шире за его мягкосердие… И семья у старика добрая: это ведь его сыновья помогли ослабить кангу на шее у Тэмуджина.

Приняв решение, он осторожно – пригибаясь, а то и падая в траву при каждом подозрительном шорохе – стал пробираться к куреню тайджиутов.

Вскоре вдалеке показались многочисленные юрты, торчавшие из плоского тела степи, точно тёмные нарывы.

Одинокий скиталец, найду ли

Я приют в этом в мире большом?

Су Дунпо (Су Ши)

В котле с кипящей водой нет холодного места.

Чаньское изречение

Не зря говорят в народе: ночь – щит беглеца и покров для спасения. Никем не замеченный, мальчик достиг куреня.

Собаки после праздника обожрались костей и теперь если поднимали лай, то лишь в бестолковых распрях между собой, устраивая драки за припрятанные остатки вчерашнего пиршества. Впрочем, к Тэмуджину они давно привыкли, потому не стоило беспокоиться, что четвероногая охрана устроит переполох из-за него.

Люди спали, однако следовало сохранять осторожность: мало ли, вдруг кому-нибудь понадобится выйти из юрты по нужде – увидит беглеца, поднимет крик, тут-то и конец всем его мечтам о свободе.

Чутко прислушиваясь к ночным звукам, он преодолевал участки открытого пространства короткими перебежками: от повозки – к коновязи, от коновязи – к новой повозке. Одна собака, деловито трусившая мимо, вдруг заинтересовалась пришельцем: то ли не узнала Тэмуджина, то ли сочла его поведение странным. Она, остановившись, некоторое время смотрела на мальчика. Потом подошла к нему.

– Тихо, не поднимай шума, я свой, – едва слышно прошептал он, стараясь не показать своего страха. – Ты же меня знаешь. На вот, понюхай.

Он медленно протянул руку, и собака её обнюхала. После чего позволила себя погладить. И, удостоверившись в том, что человек не представляет опасности, затрусила прочь. А Тэмуджин продолжил своё движение: от повозки – к коновязи, от коновязи – к новой повозке…