– Мы находимся там, где полагается, – сообщил Билл, прерывая ее внутреннюю борьбу. – Двадцать семь минут до встречи. – Он был в сером пиджаке и подобранных к нему широких брюках. – Было бы куда благоразумнее свернуть здесь работы еще пару лет назад.

– Множество людей связывают со станцией «Ренессанс» свой бизнес и карьеру, – заявила Хатч. – Тем не менее никто так и не понял до конца всех деталей формирования звезды. Проект очень важный. Но Академия отправила туда не тех людей, им не повезло, и, вероятно, было неизбежным, что они оставались там до тех пор, пока на них не рухнула крыша.

Туман светился все ярче.

Хатч наблюдала его мерцание на полудюжине экранов, когда ее уединение вдруг нарушил Билл.

– Я настроил канал связи с «Ренессансом».

Слава богу.

– Соедини меня с Дайменом, Билл.

На экране замелькали искаженные изображения.

– Добро пожаловать на «Ренессанс», – произнес незнакомый голос и тут же пропал. Сигнал был очень слабым. У «Уайлдсайда» возникли проблемы с передатчиком. Картинка прояснилась и погасла. Потом опять. Когда в конце концов Билл восстановил ее, Хатч увидела Даймена.

– Доброе утро, профессор.

Он мрачно смотрел на нее.

– Мы очень беспокоились за вас. Я обрадовался, когда узнал, что вы целы. Ну, с прибытием.

Хатч кивнула.

– У нас проблема, – сказала она. – Это приватный канал?

Он сжал челюсти.

– Нет. Но это не имеет значения. Говорите.

– Что-то не в порядке с коммуникацией. Возможности «Уайлдсайда» по размещению людей очень ограниченные. Я никак не предполагала, что у вас здесь столько людей.

– Что? Ради бога, мадам, как такое могло случиться?

Может быть, дело в том, что никто не мог заподозрить вас в такой тупости, в том, что вы потащите с собой тех, кто полностью зависит от вас. Но она смолчала.

– Корабль рассчитан на перевозку тридцати одного пассажира. Мы…

– Что? – Профессор побагровел, и она подумала, что сейчас он будет на нее кричать. – А что прикажете делать с остальными? – Он утер рот тыльной стороной ладони и огляделся. Казалось, он слушал кого-то. Затем повернулся к ней. – Может, сюда идет другой корабль?

– Может быть, – проговорила Хатч.

– Может быть?

Она посмотрела на него.

– Позвольте задать вопрос. Мы попали под мощный электромагнитный импульс…

– Это был выброс избытка реактивного потока. Такое время от времени случается. Строго говоря, это не ЭМИ. – Он чуть расслабился, как будто разговор на посторонние темы помогал ему отвлечься от решений, которые ему следовало принять.

– Но эффект тот же самый. На корпусе выгорело абсолютно все.

– Да. А чего вы ждали от потока частиц высоких энергий? Так в чем ваш вопрос?

– У вас есть резервная связь? Вы в контакте с «Сиренити»?

– Нет. Снаружи очень жарко. Мы забрали передатчик внутрь, поэтому можем сейчас разговаривать с вами. Это все, что у нас есть.

Хатч сглотнула и постаралась справиться с голосом.

– Тогда там не знают о сложившейся ситуации.

– Они совершенно точно знают, что мы обречены. Мы говорили с ними, когда все это случилось.

– Они знают, что вы нуждаетесь в эвакуации?

– Мы уведомляли их об этом.

Разговор напоминал удаление зуба.

– И пытались обратить на это их внимание, перед тем как пропала связь?

Он старался скрыть раздражение.

– Да.

Хорошо. На «Сиренити» знают, что нужна эвакуация. И что «Уайлдсайд» слишком мал для этой цели. А это должно бы означать – должно означать – что «Кондор» уже в пути.

– Что-нибудь еще, капитан Хатчинс?

Да, было и еще кое-что.

– Перешлите нам все имеющиеся у вас данные по вспышке.

Та приближалась. Большая, раскаленная, собирающаяся оставить от «Ренессанса» лишь воспоминания. Их разделяло 6,6 миллионов километров, и приближалась она со скоростью тридцать семь тысяч километров в минуту. Хатч требовалось иметь в запасе целый час для выхода на орбиту, чтобы удалось набрать нужную скорость движения и выйти на обратный маршрут.