Гонсало довелось увидеться с Проходимцем лишь однажды, в семилетнем возрасте, когда тот появился ниоткуда со своей последней дочерью, которой в то время было четыре года:

– Гонсальчик, это твоя тетушка Верито, – объявил он, умирая от смеха.

Гости остались у них после полуночи. Мирте пришлось одолжить свитер своей непонятной младшей родственнице. А потом они отбыли на ветхой «Ренолете» старика.

Материнское приглашение показалось Гонсало невероятным. Она сама настояла на том, чтобы выйти на связь с Проходимцем и узнать номера телефонов многих своих единокровных братьев и сестер, девятнадцать из которых подтвердили присутствие на обеде. Но самое удивительное и возмутительное состояло в том, что Мирта потратила все свои сбережения, чтобы заплатить за обед и арендовать помещение для этого сборища. Маме Гонсало хронически не хватало денег, она дополняла свою скудную учительскую зарплату преподаванием на вечерних курсах английского языка для представителей малого бизнеса, и главной мечтой ее жизни было посетить какую-нибудь страну, любую, где она могла бы пообщаться на английском. Тем не менее новой ее мечтой, видимо, стало почтить Проходимца. Гонсало предположил, что сыновья старика должны собраться вместе, но не для оказания почестей, а для того, чтобы пристрелить его, или пнуть пару раз в «кокосы», или, на худой конец, устроить ему отрезвляющую взбучку, завершив ее плевками в лицо. Гонсало не хотелось там присутствовать, но Мирта умоляла его («Он, в конце концов, мой папа» и «Отец есть отец»).

Во время долгой поездки в Талаганте рулила Карла, а Гонсало глазел в окно на плантации миндальных и ореховых деревьев. Висенте играл в моргалки с фонарными столбами. Перед перекрестком Гонсало начал мечтать о том, что они продолжат путь, пока не доберутся до моря. Было бы здорово преодолеть еще сотню километров и погулять по пляжу под ласковыми солнечными лучами поздней весны. Он представил себе, как они идут в ресторан полакомиться дарами моря и медленно опорожнить бутылочку белого вина. Гонсало уже готовился предложить Карле такую перспективу, но вдруг вспомнил о действии закона взаимной отчужденности.

Встреча вылилась в крупное событие: десятки автомобилей были припаркованы на грунтовой дороге рядом с участком площадью в полгектара, на котором возвышались несколько узких эвкалиптов и располагался огромный, почти непропорциональной формы бассейн. Гонсало приветствовал всех с напускной непосредственностью. Гости называли свои имена, упоминали какие-то отличительные признаки и представляли своих детишек, которые носились вокруг здания ресторана, бегали по траве или мчались к бассейну. Возле небольшого загона для кур Карла и Мирта беседовали так, словно были давними подругами, хотя прежде не были знакомы. Висенте оставался с Гонсало. В подобных ситуациях он цеплялся за мать, но в тот день ему показалось забавнее держаться поближе к Гонсало.

Патриарх запаздывал, заставляя себя ждать, и временами казалось, что он вообще не приедет. Все его дети выглядели крайне озабоченными, будто отец никогда раньше их не разочаровывал. Гонсало и Висенте затеяли незаметную игру-угадайку – кто из приглашенных дети Проходимца, а кто, соответственно, их спутники и спутницы жизни. Выяснилось, что рост никого из многочисленных потомков не превышает одного метра семидесяти сантиметров, все они скорее смуглые и преимущественно худощавые, а мужчин среди них больше, чем женщин. У всех оставалось много волос, и хотя яркий солнечный свет предписывал темные очки, все-таки можно было заметить преобладание потомков с почти черными и довольно маленькими глазами. Кстати, ни одна из бывших жен старика не присутствовала на мероприятии, ибо к тому времени половина из них ненавидела его всей душой, а остальные были уже мертвы.