Выстраивая свою «научную империю»[25], в 1920-х годах Мерриам остро переживал недостаток обратной связи между возглавляемой им школой политических исследований и федеральным правительством. Республиканские администрации «ревущих двадцатых» не испытывали сколько-нибудь выраженной потребности в опоре на экспертное знание, особенно на советы тех специалистов, которые разделяли политические и социальные установки прогрессивизма. Исключением был Герберт Гувер, вскоре после своей инаугурации в 1929 г. учредивший Президентский комитет по социальным трендам. Вице-председателем комитета стал Мерриам, а почти все участвовавшие в его работе эксперты имели тесные связи с SSRC. Главный итог этой работы – доклад «Текущие социальные тренды» объемом в 1,5 тыс. страниц – был опубликован в начале 1933 г. И хотя этот доклад (основной вклад в подготовку которого внес Уильям Огборн[26] при достаточно активном участии Мерриама) не содержал предложений относительно социальных и политических реформ, необходимых для преодоления последствий Великой депрессии, он сформировал ценную информационную базу, использованную при разработке мероприятий Нового курса.

Мерриам не входил в рузвельтовский «мозговой трест» 1933–1936 гг.[27], однако, будучи членом Комитета по национальным ресурсам федерального Министерства внутренних дел, он имел возможность влиять на подготовку и реализацию правительственных программ в рамках Нового курса. Будет не лишним отметить, что Гарольд Икес – министр внутренних дел в администрации Рузвельта, в 1919 г. был менеджером кампании Мерриама по выборам в мэры Чикаго.

В 1936 г. Мерриам был включен в состав Президентского комитета по административному управлению, которым руководил его близкий друг Луи Браунлоу. Опубликованный в начале 1937 г. отчет Комитета содержал резонансное заявление «Президенту нужна помощь» и предлагал комплекс мер, направленных на реорганизацию правительственных агентств в единый президентский офис[28].

Мерриам оставался сторонником проводимых Франклином Рузвельтом преобразований, даже несмотря на то, что к реализации принималась лишь малая часть его инициатив (например, в Законе о реорганизации 1939 г. были учтены только два предложения из 53-страничного отчета Комитета Браунлоу). Однако для Мерриама было важно активное участие представителей научного сообщества в разработке Нового курса, что полностью отвечало его представлениям об идеальной модели взаимоотношений власти и экспертов. Казалось, в 1930-е годы эта модель была близка к воплощению: восемь его коллег по департаменту политической науки Чикагского университета участвовали в работе 20 различных комитетов, экспертных групп и комиссий, сформированных федеральными органами власти. Для сравнения: в 2006 г. в аналогичные структуры было включено всего лишь четыре эксперта, представлявших факультеты и департаменты политологии всех (!) американских университетов[29].

В 1930-е годы Мерриам продолжал публиковать произведения, неизменно вызывавшие интерес политологического сообщества. Но в функционировании возглавляемого им департамента нарастали трудности. Отношения между Мерриамом и новым президентом Чикагского университета Хатчинсом развивались по нисходящей. Сказывались и разница в жизненном опыте и возрасте (Хатчинс возглавил университет в 30 лет), и столкновение амбиций, но главное – принципиальное различие во взглядах на миссию науки и образования. Хатчинс, сыгравший в дальнейшем выдающуюся роль в организации образования, философском осмыслении его задач и защите академических свобод, был убежденным противником сциентистских установок и ориентации процесса преподавания на решение практических задач в ущерб формированию ответственного гражданина.