Иногда за меня решали светофоры: зеленый – шла дальше, красный – сворачивала. Сегодня завернуло на Восстания, и тут же какой-то замерзший парень сунул в руку флаер, который я не глядя положила в карман. Только потому, что поблизости не оказалось урны.

С Некрасова наперерез мне вышла женщина с коляской, и я машинально притормозила, чтобы пропустить, но огненно-рыжий водопад из-под ее шапки, ударив по глазам, выбил из прострации.

- Янка?! Ты?

С Яной Логиновой*** мы познакомились лет пятнадцать назад в детской больнице. Я лежала там с Аленкой. То есть Аленка лежала с отитом, а я сидела при ней в качестве санитарки. У Янкиного сына тоже была какая-то лорная болячка, и мы с ней подружились – как легко дружатся мамки в таких местах. Впрочем, особо тесных отношений не поддерживали, время от времени перезванивались или перекидывались парой слов в соцсетях, еще реже встречались поболтать.

Работала она на телевидении, сначала репортером, потом ведущей утренней программы. Я даже один раз побывала у нее на съемках в качестве приглашенной гостьи: рассказывала о сетературе. Правда, в последние года полтора она куда-то пропала. Программа ее закрылась, в сети Янка не появлялась, телефон был недоступен.

- Привет, Жень, - улыбнулась она. – Сколько зим! Куда исчезла?

- Я исчезла? Это до тебя не достучаться. Телефон недоступен, контактик мертвый.

- Да как-то так получилось. Уезжала, работала. И всякое такое…

- Внук? – кивнула я на коляску, лихорадочно вспоминая, сколько лет Янке и ее сыну. Она была моложе меня, но родила рано, вполне могла уже стать бабушкой. Хотя коляска сидячая, не грудной младенец.

- Дочка, - рассмеялась Янка. – Верочка. В октябре годик исполнился.

- Значит, все-таки вышла замуж? – я помнила, что у нее был какой-то постоянный мужчина, но она не выходила за него из-за сложностей с сыном. – Илья, да?

- Ой, нет. Вышла, но за другого. Слушай, а ты торопишься? А то пойдем ко мне, посидим, поболтаем? Я же тут рядом. Дом все никак достроить не можем. В Озерках, кстати. Будем соседями.

У Янки я никогда не была, поэтому согласилась не без любопытства. Жила она в огромной двушке, не слишком уютной – бич старых домов. Комнаты в тридцать-сорок квадратов и потолки три с лишним метра. Красиво, но как-то… на любителя, одним словом.

Распаковав такую же рыжую, как она сама, девчонку из миллиона одежек и поменяв подгузник, Янка запихнула ее в манеж к игрушкам.

- Пойдем на кухню.

Не успели мы устроиться за столом с чашками кофе, как открылась дверь в прихожей, и оттуда прилетело подростковым баском:

- Мумс, я пришел!

В кухню заглянул высоченный, наверно, под метр девяносто, широкоплечий блондин, настоящий богатырь, а за ним протиснулся мордатый кот. Парень поздоровался и полез в холодильник, а кот принялся отираться вокруг его ног.

- Алекс, а обедать? – возмутилась Янка.

- Попозже, - отмахнулся тот, сделал бутерброд и бросил кусок ветчины коту в миску. – Пойду Верунчика потискаю.

Из комнаты раздался счастливый младенческий смех, сопровождаемый неразборчивым бормотанием.

- Вот у меня нянька, - Янка отпихнула ногой кота, быстро подобравшего угощение и теперь выглядывающего, чем бы еще поживиться. – Борис, а ну брысь отсюда! Алекс сестру обожает. Представляешь, он ведь в медицинской гимназии учится. Сначала нацелился на медицину катастроф, а как Верка родилась, передумал. Будет в педиатричку поступать.

Когда мы виделись в последний раз, больше двух лет назад, она была такая скучная, погасшая, а сейчас расцвела, помолодела. Без слов ясно, что у нее все хорошо. И стало вдруг отчаянно завидно.