В соседней комнате плакал ребенок, и Леночка вставала, кормила девочку грудью, а Левин лежал, с нетерпением ожидая её возвращения. Горизонт чуть светлел. Левин подошел к окну и отдернул штору: на востоке выплывало из-за гор огромное красное солнце. Совсем как бог Ра из школьных учебников. Ему показалось, что солнце в самом деле находилось в колеснице, запряженной в четверку невидимых лошадей.

Миша сам привез его на эту сказочную виллу с садом среди песков у самого Средиземного моря. Наверное, в таком же саду, Эдемском, и согрешили когда-то Адам и Ева…

…Вскоре кто-то позвонил, какой-то мужчина, о чем-то Миша разговаривал с ним по телефону, потом торопливо собрался и уехал, словно нарочно устроив им невероятные каникулы.

Миша, конечно, догадывался, не мог не догадываться. И тогда, и раньше. Но ревнивцем он, к счастью, не был никогда. Брак у них с Леночкой был свободный – обоих это устраивало.

Интересно, Леночка все еще с Мишей? По-прежнему в Израиле? Как-то лет двадцать назад Левин позвонил Розе Михайловне в ее московскую квартиру на «Багратионовской». К телефону подошел незнакомый человек, не слишком приветливый, и сказал как отрезал: «Ее здесь нет». Владимир Левин собирался спросить, где Роза Михайловна сейчас и не знает ли он что-нибудь про Леночку, но в трубке раздались длинные гудки. С тех пор он больше не звонил…

Однако совсем неясно было, отчего Леночка подписалась «Фельдман»: «Лена Фельдман». Это была девичья, досценическая фамилия ее мамы, Розы Михайловны, которая на сцене носила псевдоним: Полевая. Оксана Полевая вместо неблагозвучной для театрального начальства Розы Фельдман. А отец – и, соответственно, Роза Михайловна после замужества – тот и вовсе был Познанский. Потому что происходила Леночка из артистической семьи. Ее и саму с детства прочили в актрисы, и она вполне могла стать народной или заслуженной, талант у нее был несомненный, темперамент и красота, но тут особенные обстоятельства, в некотором роде скандальные, отчего Леночке вместо театрального училища пришлось пойти в медицинское, потому что физику с математикой она терпеть не могла. Медсестрой Леночка, правда, работала очень недолго. Совсем не тот у нее был полет.

Леночкины родители развелись, когда она училась в школе. Отец ее был известный режиссер. Однако вскоре после развода он громко хлопнул дверью и подал на выезд. Леночка рассказывала: у отца идеологическая комиссия не пропустила пьесу – он так и не понял из-за чего, но сильно обиделся и высказал им все, что о них думал. После этого его несколько лет не выпускали, пока он не женился на американке. «У них и в самом деле была любовь», – делилась Леночка. Будто отец еще раньше познакомился с американской стажеркой.

Леночка с Розой Михайловной предполагали, с отъездом отца все решилось на очень высоком уровне, даже на самом высоком, вскоре после визита президента Никсона в Москву, но Леночке и Розе Михайловне перекрыли кислород. Роза Михайловна находилась с отцом в разводе, но все равно: Познанская. Так что даже хотела поменять фамилию обратно на Фельдман. У нее в это время кто-то был, но – женатый и снова с неблагозвучной фамилией. А Познанский – это опять-таки был псевдоним, означавший, что предки Леночкиного отца происходили из Познани, отец каким-то образом сумел поменять документы. Он и в Америке, в Бруклине, оставил эту фамилию, Познанский, и ставил очень авангардные спектакли. В Бруклине ему никто не мешал.

Однако если не Познанская, то отчего не Погоржельская? Именно под этой фамилией знал ее Левин. Недавняя супруга известного художника-авангардиста. Правда, известного не широко, а в определенных кругах, больше среди иностранцев. Еще недавно он считался почти диссидентом, но его почему-то не трогали, так что иногда Погоржельского сравнивали с Виктором Луи