К сожалению, споры возникали, и довольно часто, – в ответ на полемику с другой стороны, но обычно это ставило под вопрос любую степень согласия. В здании Совета располагался ресторан, и комитеты часто практиковали совместные обеды. Умелый председатель откладывал полуденный перерыв до тех пор, пока спорный вопрос не получал предварительного обсуждения, а затем делал паузу в надежде, что более непринужденная атмосфера обеденного стола вдохновит на решение, которое может быть официально предложено при возобновлении работы. Но это был не единственный способ стратегического использования времени для приема пищи. Ведь русские вставали позже англичан и американцев, плотно завтракали и не спешили начинать встречу раньше 11 часов. Следующий прием пищи у них был запланирован не раньше 16 часов, и поэтому они оказывались лучше подготовлены к тому, чтобы спорить до полудня, в то время как муки голода в сочетании с более рациональными соображениями порой заставляли других уступить.

По замыслу тех, кто планировал создание Комиссии, каждое управление должно было иметь соответствующую немецкую администрацию, которой оно поручало бы проведение намеченной политики. Несмотря на то что Потсдамская конференция приняла решение против учреждения какого-либо центрального правительства, она также предусматривала создание центральных ведомств в области финансов, транспорта, связи, внешней торговли и промышленности. Но по причинам, которые нам еще предстоит объяснить, они так и не были созданы, а на западе немецкие организации развивались медленно даже на зональной основе. Это возложило на союзные элементы гораздо более тяжелое бремя, чем предполагалось, поскольку они стали ответственны за передачу местным властям всех достигнутых соглашений, равно как и контроль за их выполнением. Отсутствие немецких отделов также означало для большинства держав, что у них не было хранилища экспертных немецких технических знаний, к которым они могли бы обратиться за информацией или советом; когда дело доходило до подготовки документов для заседаний управления и т. п., им приходилось готовить их из собственных ресурсов, а это означало содержание более крупного, чем необходимо, штата в Берлине. Правда, русские создали центральные административные органы для своей зоны уже в июле 1945 года, что значительно упростило их задачу, но тогда действовали и другие факторы, которые делали подозрительными любые факты или цифры, подготовленные русскими.

В итоге для британцев и американцев возникла значительная проблема как организационного, так и психологического характера, связанная с взаимоотношениями между исполнительными штабами в зонах и стратегическим штабом, расположенным в 100 милях от них в Берлине.

Британская организация была устроена следующим образом. Заместитель военного губернатора (DMG), ответственный только за военное правительство[39], имел при себе двух заместителей, оба в звании генерал-майоров. Один из них (заместитель начальника штаба (по стратегической политике) постоянно проживал в Берлине и координировал все вопросы, затрагивающие четырехсторонние переговоры; другой (заместитель начальника штаба по исполнительной политике) проживал на территории зоны и отвечал за нее[40]. Сам заместитель военного губернатора обычно проводил середину недели в Берлине, а выходные – в зоне, еженедельно проводя там совещания старших офицеров. Начальники отделов также имели двух (или более) заместителей и распределяли время и обязанности примерно таким же образом. С самого начала существовала большая неопределенность в отношении того, где должна быть сосредоточена основная нагрузка Комиссии. Из-за ущерба, нанесенного Берлину, поначалу считалось, что основная нагрузка должна быть в зоне; к осени 1945 года стало очевидно, что многим ключевым лицам следует находиться в Берлине, и нагрузка стала смещаться на восток. Восемнадцать месяцев спустя, когда четырехсторонний механизм начал разрушаться, процесс пошел вспять. Административные последствия этого маятника можно легко представить.