В апреле нацисты пытались эвакуировать из Берлина целые отделы, разделив каждый на две части и отправив одну часть на юг, другую – на север; некоторые из них оказались в затруднительном положении в середине своей карьеры, их архивы, припорошенные снегом, лежали вдоль железнодорожных путей. Бумаги, досье, экспонаты музеев, семейные сокровища обнаруживались во всевозможных тайниках в разных уголках страны. 6 млн иностранных рабочих и большое количество военнопленных союзников были выбиты из колеи крушением нацистской власти и высыпали на дороги в стремлении найти путь домой. А рядом с этой беспорядочной массой народа, зажатой на ограниченной территории, находилось более 8 млн солдат и офицеров союзных войск.

Эти потоки с востока и запада докатились до Эльбы и там, на уровне паводка, остановились. Разделение Германии на зоны, хотя в целом и соответствовало дипломатическим планам, сразу же создало трудности, как это и должно было произойти в любой стране с развитой экономикой. Например, горнодобывающая промышленность Центральной Германии зависела от поставок оборудования и запчастей из Рурской области. Прядильное оборудование текстильной промышленности было сосредоточено в Вестфалии, а ткацкое – в Саксонии. Для фотоаппаратов, производимых в основном в американской зоне, требовалось оптическое стекло из русской зоны, а объективы и затворы – из французской. В русской зоне, где проживало менее трети населения, находилось 70 % мощностей по производству бумаги; там же производилось 60 % калийных удобрений. Промышленность американской зоны и, в некоторой степени, русской получала уголь из Рура, который входил в британскую зону. 68 % мощностей Германии по производству автомобилей находилось в американской зоне, и эти заводы были единственным источником запасных частей для ремонта произведенных на них машин. Каолин, гипс и сангарская глина, необходимые для баварской гончарной промышленности, можно было раздобыть только в русской зоне. Возрождение промышленности зависело от обеспечения дальнейшего взаимообмена, а коллапс транспортной системы означал, что даже без политических осложнений эта задача окажется весьма непростой[3].

Но прежде чем работать, человек должен чем-то питаться, а с продуктами питания наблюдалась та же самая история. Русская зона испытывала дефицит говядины, баранины, молока, масла, сыра, фруктов, овощей, рыбы и яиц. Она располагала лишь 25 % национального поголовья молочного скота, компенсируя это 48 % овец. Из крупных поместий к востоку от Эльбы значительные объемы хлебных злаков, картофеля и сахара поставлялись в промышленные районы Рура и Рейнской области (хотя, при кажущейся нелогичности экономических систем, когда они остаются нерегулируемыми, часть зерна также перемещалась с запада на восток).

Приведем небольшой, но значимый пример: большая часть урожая сахарной свеклы в Германии зависела от семян с небольшой территории вокруг Магдебурга; будь сорваны поставки, пока эта территория находилась в руках британцев летом 1945 года, нормы продовольствия в британской и американской зонах в 1946–1947 годах оказались бы еще ниже. По данным генерала Клея, сельскохозяйственное производство западных зон в 1935–1938 годах обеспечило бы каждого потребителя рационом всего в 1100 калорий.

Такова была обстановка на момент прихода оккупационных армий союзников, и само ее описание наглядно показывает многие проблемы, с которыми им пришлось столкнуться. Но сами союзники были не в состоянии посвятить Германии все или даже большую часть своего внимания. Помимо проблемы сглаживания расхождений в основных целях, все они уже несколько лет пребывали в напряжении, и их нормальный образ жизни был нарушен. До августа 1945 года считалось, что все усилия придется перенести на боевые действия на Тихом океане. Как только такая перспектива сошла на нет, большинство солдат хотели как можно скорее снять с себя военную форму; родственники и друзья с нетерпением ждали их возвращения домой. Американская армия, по сути, распалась в течение нескольких месяцев. Уже одно это означало извечную текучку в оккупационных войсках, что отрицательно сказывалось на эффективности и преемственности целей. Перед Россией стояла еще более сложная задача восстановления, чем перед Германией. Британии грозил голод, если она не сможет быстро восстановить свою экспортную торговлю практически с нуля; ее лучшие мозги были нужны дома. Франции пришлось возобновлять свою политическую, социальную и экономическую жизнь. Бельгия, Голландия, Дания и Норвегия страдали от последствий немецкой оккупации. Везде процесс перехода от войны к миру был сопряжен с проблемами, напряженностью и неопределенностью, которые должны были сфокусировать внимание на внутренних делах. До завершения преобразований, да и в течение нескольких лет после них, приходилось считаться со всевозможными дефицитами. Придание германскому вопросу должного значения можно было легко перепутать с благосклонностью к жестокому врагу за счет несчастной жертвы.