7,7 град. Ледок на клюквенном болоте. Свечка догорает.

Надел всю одежду и сверху пуховик. Искупался в ледяной воде. До свиданья, лето.

«Хлеб твой ешь с трепетом и воду твою пей с дрожанием и печалью». Иез., 12:18.

Я потерянный. Регенерация серебра.

В фиш-фабрик две девушки признались, что целки. Одна танцевала бразильский танец борьбы. Уехали в Москву.

В Приозёрск. Стояла на коленях, просилась со мной.

При трении из головы летит пепел.

Нур Эдем – верблюжий рай.

Приозёрск. Мост-калека. Комары кусают за пальцы. Прошли люди. Я не смогу ни сочинить, ни вспомнить их диалог. Огни: красный у основания трубы, на вершине её – перегорели.

А! Это две девушки с собакой. Собака – чёрно-белая. И девушки одна в чёрном, другая в белом. Прошли решительно. Соперничать ремесленнику с обувной фабрикой невозможно. Это и есть фокус «гения». Человек пишущий – фабрика. Злые и неумные девчонки. Пусть сердце твоё будет спокойно.

Иван: – Ку-ку (с антресолей жене). Считай, сколько тебе жить осталось. – Ку-ку. Ку-ку.

Ладога. Вышли, туман, берега китайские, когда туман съедает всё – лес, берег, воду, небо, мультипликационную моторку.

Неделя после Ладоги. Письма Чаадаева.

Как ангел (денница), «возмечтавший о себе» стал сатаной.

Сатана, дословно, – господин мух. Господин мух.

С утра дождь.

Капли говорят, эхо свистит в тенте: гоу! гоу!

Приехал в среду.

Приключения на пристани с двумя печниками и зэком.

Придут сырые дни. Час неизвестен.

300 рэ на водку зэку, внуку Бианки, проехали.

– Ты будешь рассказывать, что пил водку с внуком Бианки, никто не поверит. – Никто не поверит, что внук Бианки пил со мной, когда он будет рассказывать правнукам.

Белые грибы. Букеты ромашек торчат в песке. Щука, как камень, подвинулась и осталась на дне.

«Послефактум». Отставной ст. прапорщик.

Год назад был Крым и прошёл, потом чудесное бабье лето – вне времени, с Оредежью, полями, гротами, поцелуями. В поле мальчики с велосипедами, подсматривающие.

– Оно ни о чём не говорит. Там же не было ни вчера, ни завтра.

Небо и Ладога беспросветны. Последняя – горькая – капля – пива. Лето с К., однообразные ночи, сахар, сладость, переходящие в скуку. Деньги-деньги-деньги, как призрак, всё лето. День начался с того, что украл у детей два куска хлеба. Ночью: «Говори мне ещё», голос как хлопанье крыльев. Обитатели острова.

Буфетчица Стеша, ангел.

Авар, ГРУ, спец по ЮАР, живёт в Амстердаме.

Толик, брат печника.

Серг. Серг., печник, 20 лет пьёт из-за бабы.

Сергей, рыбак.

Слава и Слава, шёл между ними.

Слава 1 – пьяница без глаз.

Слава 2 – суетлив, мельче, механик.

Вадим, зэк, внук или сын Бианки, прохиндей.

Окно с надписью золотом – «окно», в золотых кавычках.

Паломница, широкая в кости, просит лекарств и курит в профиль, печальная.

Паломница (весёлая), говорит по мобильнику (думал, с землёй), свесившись из окна второго этажа.

Рыжая лошадь.

Разверстая могила (на острове их пять, но уже наполненных, давно и недавно) – кого ждёт? – я молился, стоя между нею и часовней Успения (храм-то Рождества). Монахи могилку впрок выкопали, чтобы зимой не долбить мёрзлую землю, «если что».

Поселение чёрных и пятнистых лягух, все малоподвижны.

Некто плешивый, длинные седые волосы.

О. Климент, монах, молод, пьёт. О. Богдан, монах, стар, пьёт.

Призраки: голос ночью, лис, шуршащих, сына, сна (ангел света, в чёрном, как и развратники), Таня М. с распущенными волосами, Таня Б. (вот-вот, всё готово!) – «убей ангела света» – всё продолжится! – я проснулся, денег-денег, мучающихся и мучающих людей в чёрном с карманами на груди, чужих стихов, фотоаппарата (дайте мне его!), камня-блесны.