– Ты сейчас нам скажешь.

Такая уж была Женевьева. К ней обращались, она отвечала.

– Через семь с половиной недель Рождество.

– Ну и? – отозвалась Шарли, собирая в стопку грязные миски.

– Ну и подарки.

Гортензия подцепила пальцем крошку, которую Энид не успела смести в совок, и, сунув ее в рот, возразила:

– Рановато. В магазинах еще даже не оформили витрины.

– В «Объединенных галереях» оформили. И декабрьский номер «Пустяков» уже вышел.

– А! Ну да, – пробормотала Шарли, – если уж вышел декабрьский номер «Пустяков»!

– Семь с половиной недель – это долго, – не сдавалась Гортензия.

– Не так уж.

– У Деда Мороза есть семимильные сапоги, – вставила Энид.

– Скорее олени «Формулы-1», – возразила Беттина.

Гортензия подняла бровь. У нее это было предвестником начала мысленного перегрева.

– Найди другой предлог, чтобы побегать по магазинам, – сказала она Беттине. – Не рассчитывай на меня, я с тобой не пойду.

Беттина обожала ходить по магазинам с эскортом. Эскорт этот должен был помалкивать, кивать, когда Беттина ахала: «Обалденные бигуди для ресниц, а?», при случае носить за ней самые большие пакеты, а вечером снова кивать, когда она спрашивала: «Классный был денек, а?»

Гортензия подняла вторую бровь. Знак, что она вот-вот вспылит.

– Гортензия права, – сказала Женевьева. – Время еще есть.

Беттина возмутилась:

– С этими дурацкими проволочками окажется, что уже двадцать четвертое, а мы забыли, что двадцать четвертое…

– Мадам Брогден! – просияла Шарли. – Я же знала, что забыла одну вещь!

– Мадам Брогден приедет на Рождество?

– Нет…

Шарли посмотрела на часы: оставалось всего сорок минут. Она порылась в коробке с ключами (коробке из-под печенья) с нарисованным на ней фиолетовым Пиноккио, одновременно тараторя:

– Она пригласила в свой дом друзей, у которых дочка была очень больна. Ее привезут сюда выздоравливать с сиделкой. Дочку, не мадам Брогден. Понятно? Держи, Женевьева. Ключи. Проветришь и протопишь перед их приездом?

Месье и мадам Брогден были парижане, хозяева дома номер 6 в Атлантическом тупике. Они проводили там лето, а на остальное время оставляли Верделенам ключи.

Шарли надела куртку на меху, подаренную родителями зимой после ее выпускных экзаменов (пять лет назад), потертую на локтях и карманах, с почерневшими швами, помахала пальчиками, бросила сестрам «До вечера», чмокнула всех по кругу и выбежала за дверь.

Через минуту просунулась ее голова:

– Сегодня утром – доставка из «Нанук-Айс». Нужен дежурный. Не уходите все одновременно.

И она скрылась.

Как только машина выехала из заросших мхом ворот, Беттина налила себе еще чашку чая и намазала джемом сухарик. Нагнувшись, она извлекла из-под поленницы декабрьский номер «Пустяков».

– Как можно читать такую чушь? – спросила Гортензия.

Не презрительно, не высокомерно. Только с огромным сочувствием.

– Правда, как? – согласилась Беттина с опасной ноткой в голосе.

И начала вслух читать содержание:

– Страница двадцать два: «Как влюбить его в себя до смерти?» В самом деле, это НЕ МОЖЕТ касаться тебя, Гортензия! Зато, смотри, вот этот образец шампуня для жирных волос тебя очень даже касается, дарю. Страница шестьдесят шесть: «Манекенщица, почему не ты?»

Гмммм, нет, правда не ты, Гортензия… Страница сорок семь: «Как стать серийной чаровницей?» Если хочешь знать ответ, я дам тебе почитать эту чушь, – сладким голосом заключила Беттина.

Гортензия залилась краской и была готова взорваться. Женевьева тихонько цокнула языком.

Тем временем Энид ломала голову, пойти ли после обеда с Гулливером в бассейн или на ферму к Сидони, где у Зазы родились котята. Может быть, сначала в бассейн с Гулливером, а потом?.. От этих мыслей ее отвлекли крики и звон посуды.