Они лезли под руку, торчали на совещаниях, в казармах, столовых, донимали солдат во время отдыха, а самое ужасное – мешали боевой работе. Стоило подняться стрельбе, как телевизионщики, истекая слюнями от предвкушения «хорошей картинки», облепляли каждый куст.

И снимали, снимали, снимали. Называлось все это «Реалити-шоу „Война“». Эйзенштольц изощренно матерился, как только выходил из кадра, но помешать этому беспределу не мог. Мешал личный приказ министра обороны о всяческом содействии телевидения. Как только генерал пытался навести хоть какой-то порядок (например, вытурить телеоператора из солдатского нужника), телевизионщики жаловались в Пентагон. Эйзенштольц получал разгон и втык, а также полуторачасовую лекцию о субординации и интересах армии. Разгоны и втыки генерал вытерпеть мог, но лекции лишали его сил и душевного спокойствия.

В конце концов, расшатанные нервы генерала не выдержали. Дело было рано утром, часа в четыре. Пираты атаковали сразу с трех сторон. Эйзенштольц потерял трех бойцов убитыми и еще пять получили серьезные ранения.

Выслушав доклад о последствиях налета, генерал впал в неистовство и объявил общую тревогу. Эйзенштольц решил примерно наказать пиратов. Прямо так и заявил перед строем:

– А теперь пойдем порвем задницу этим ублюдочным ниггерам.

Бригада пошла и надрала. Рейтинг «Войны» взлетел до заоблачных высот, потому что разгар боевых действий пришелся на девять вечера по восточному времени, или шесть – по тихоокеанскому. Вся Америка прилипла к телевизорам.

А на следующее утро генерал-лейтенанта Эйзенштольца срочно вызвали в Пентагон.

*

Так резко министр обороны с ним еще никогда не разговаривал, и это означало, что с погонами Эйзенштольцу придется распрощаться.

– Господин генерал! – говорил Хорн, брезгливо морщась. – Вы хоть изредка думаете, прежде чем говорить?

«В рот тебе ноги, козел!» – подумал генерал, но вслух ответил:

– Да, сэр!

– Нет, сэр! – передразнил его министр. – «Порвем задницу этим ублюдочным ниггерам»! На всю страну! В прайм-тайм! Нас уже завалили исками! В основном от афроамериканцев, но секс-меньшинства тоже не отстают!

– А педики тут при чем? – проворчал Эйзенштольц.

– В вашем изящном спиче, – Хорн истекал ядом, – словосочетание «порвем задницу» они посчитали оскорблением анального полового акта.

Генерал собирался оскорбить анальный половой акт еще энергичнее, но решил не тратить времени. Ведь ясно же, к чему все идет.

– Мне писать рапорт? – уточнил он.

– Не трудитесь! Приказ о вашей отставке уже подписан. Так что отправляйтесь в бригаду, сдавайте дела – и назад. И готовьтесь предстать перед судом! Вернее, перед сотней судов во всех штатах!

Эйзенштольц усмехнулся, четко повернулся через левое плечо… и замер. Прямо ему в лицо смотрела телекамера.

– Это тоже пойдет в реалити-шоу! – ехидно сообщил Хорн. – Не в прямом эфире, конечно, но в виде отдельной вставки в «Войну»!

– «Война», – чуть не сплюнул Эйзенштольц. – Войнушка!

В бригаду он вернулся и дела сдал. А вот в Вашингтон не вернулся. Просто исчез в неизвестном направлении. Бывшие подчиненные генерала из уважения к нему подали рапорт о его гибели, но подлые телевизионщики показали кадр, в котором Эйзенштольц, одетый по-походному и навьюченный вещмешком, уходит в горы. Правозащитники пошумели чуток, но в конце концов все решили, что так даже лучше: если бы начались судебные разбирательства, то все решалось бы мастерством юристов. А так все понятно: сбежал – значит, дезертировал, значит, виноват.

А потом появились новости поинтереснее. Журналисты пронюхали о сговоре рекламодателей и армий. Оказывается, мониторинг рейтингов показал, что большинство товаров продается значительно хуже, если их товарный знак мелькнет на экране рядом с трупом или руинами. Поэтому военные под давлением бизнесменов договорились использовать холостые патроны и снаряды, если в зоне боевых действий рекламируются товарные знаки. Причем эти условия приняли даже террористы, кроме уж совсем отмороженных.