полуулыбкой и взглядом, который проходил мимо не задерживаясь.

Вскоре она попала в больницу – легкая с виду простуда никак не хотела проходить и

лекарства как будто не хотели совсем помогать.

Она угасала постепенно – как свеча, которая горела очень долго и догорела почти до

своего основания. И лишь однажды она рассказала моему другу, что в последнее время всё

чаще и чаще видит один и тот – же сон – как будто она сидит на подоконнике, ветер играет её

волосами, в комнате горит свет, и она знает, что этот свет горит для него, чтобы он мог найти

ее, и она знает, что сейчас скрипнет дверь, и он войдет и обнимет её своими ласковыми

руками.

Здесь она просыпается и долго лежит, глядит в темноту и не может уснуть.

В этот момент они шли по тропинке мимо корпуса и тучи, грозившие с самого утра

пролиться дождём, разошлись и из них проглянуло ласковое не по – осеннему солнышко. …

Она умерла в одну из осенних ночей, когда дождик мягко шипя, падает на землю и ветер

вздыхает так печально, что кажется, словно он сожалеет вместе с тобой о чём-то

несбывшемся и утраченном….

Конец.

*

*

*

*

*

*

*

*

Новелла вторая.

Зачем тебя пережила любовь моя…

Высокое небо, казалось, впитало всю краску с палитры романтичного художника.

Мягкие, белейшие облака, изредка пробегающие в вышине, не омрачали теплое ласковое

солнце, сиявшее в нежно-синем небе. Деревья, едва слышно шелестевшие изумрудной

листвой, впитывали тепло летнего дня, жадно подставляя себя солнечному свету. Едва

слышно пересвистывались птицы, перепархивая с одной ветки на другую.

Всё это ненавязчиво подчёркивало тишину, царившую в этом уединенном месте. Здесь

никогда не звучала громкая речь или музыка, и люди, приходившие сюда, тихо и молча

отдавали дань памяти, нашедшим здесь вечный покой.

Осторожно отодвигая от лица ветви разросшихся деревьев, по тропинке, с

пробивающейся среди плиток травой, мягко переступая туфлями, шел мужчина в тёмном

костюме. Его густые, с проседью, волосы были аккуратно зачесаны набок, и он легким

движением руки ослабил темный галстук и расстегнул ворот рубашки. В руке мужчина нес

букет бордово-красных роз, завёрнутых в простую бумагу.

Он остановился перед оградой, доходившей ему до пояса, немного постоял и

отодвинул щеколду, закрывавшую калитку. Зайдя внутрь, мужчина положил букет на

невысокую скамейку и присел перед могильной плитой, покрытой прошлогодней листвой и

не боясь замарать рук, очистил надгробие от мусора. С портрета, висевшего на памятнике, на

него с ласковой улыбкой смотрела молодая девушка, смешливо прищурив глаза.

– Ну здравствуй. – Сказал мужчина, как-то враз обмякнув на скамейке. – Вот я снова пришел к

тебе. – Он взял букет, развернул бумагу и положил розы на плиту. – Это тебе. Я помню, -

улыбнулся мужчина, – именно такие ты любила – бордово-красные, с шипами. –

Усмехнувшись, он продолжил. – Знаешь, сейчас стало трудно найти с шипами – их убирают

сразу, едва привозят свежие цветы. А то и ещё раньше, когда розы срезают.

Мужчина грустно улыбнулся. Он завозился, встал со скамейки и сделав пару шагов,

открыл неприметный ящик, притулившийся в углу ограды. Из ящика мужчина достал

небольшие садовые грабельки, секатор и метелочку. Сняв пиджак, он повесил его на оградку, неторопливо закатал рукава и взяв в руки метелочку, присел перед надгробием. Аккуратными, неторопливыми движениями, он обмел надгробие, очищая его от паутины и налипшего

мусора, затем прошелся по могильной плите, сметая пыль и налетевший мусор.

Мужчина не видел, как неподалёку, прячась за разросшимся кустом, стояла высокая, красиво одетая молодая женщина, исподлобья наблюдая за ним. Она пугливо отступила за