Янь Ляо заставил град кружить вокруг противника, и все больше и больше градин пробивались через невидимые доспехи колдуна и разбивались о его тело. По жёлтому халату начали растекаться первые мокрые пятна, а по бледной, будто снег, коже первые синяки. Мужчина оскалил зубы, и поток ветра ударил в грудь Янь Ляо. Молодой даос не мог защититься привычным ему способом, не мог просто поставить новую ледяную завесу или отскочить в сторону. Но он мог подчинить себе стихию в момент удара, как уже проделал с молнией. И поток ветра, вместо того, чтобы сломать ему рёбра и смять лёгкие, прошёл сквозь Ци молодого даоса. И поскольку всё в мире приходит трижды, Янь Ляо взмахнул рукой и камни и грязь полетели в колдуна. Кандалы из глины и земли сковали левую руку и левую ногу господина, читавшего Тайпинцзин, когда ответ, дважды данный молодым даосом, стал верным. Тяжесть мокрой земли потянула мужчина к холму, и он опустился на пару бу, но быстро начал набирать высоту снова.

Колдун расхохотался, и гром ударил прямо над головами мужчин. Грохот был такой сильный, что у Янь Ляо заложило уши, а с крыши хижины повалилось нехитрое укрытие, которое хозяин смастерил для мандаринки. Колдун вздрогнул, на долю мгновения повернув голову. В его пустых глазах мелькнуло белое платье страха. Бить нужно было сейчас, в идеальное мгновение, когда набравшее веса яблоко готово сорваться с ветки и разбиться о землю. Вместо этого, Янь Ляо сжал губы и подлетел к крыше хижины. Колдун последовал за ним, и для него открытая спина даоса тоже могла быть идеальным мгновением. Но мужчины лишь молча подняли рисовые полотна, а Янь Ляо взял на руки перепуганную мандаринку. От очередного громового раската несчастная птица вжалась в обнажённую грудь даоса. Хозяин дома забрал само гнездо вместе с несколькими лежащими в нём яйцами. Он опустился на землю и, подняв закованную в каменные кандалы руку, жестом пригласил Янь Ляо в дом. Молодой даос послушался. Он спустился к господину, читавшему Тайпинцзин, посмотрел в его уставшие глаза.

– Пожалуйста, – сказал хозяин дома, кланяясь Янь Ляо. – Давайте вы больше не будете пытаться себя убить?

Янь Ляо не ответил. Он уселся у очага, всё ещё держа на руках мандаринку. Хозяин дома закрыл дверь, и четыре свечи вновь зажглись. Молодой даос протянул руку к очагу, но его Ци хватило только на то, чтобы слегка опалить остатки дров и углей. Колдун накинул на его плечи несколько сухих тряпиц, затем уселся позади. Очаг наконец разгорелся. Господин, читавший Тайпинцзин, начал растирать спину Янь Ляо. Мандаринка осторожно выбралась из объятий молодого даоса и обеспокоено закрякала. Хозяин дома подвинул к ней гнездо и утка, не переставая недовольно клекотать, уселась у очага. Через несколько минут, высушив один бок, она успокоилась и повернулась другим крылом к огню. Колдун вытер спину Янь Ляо и отбросил тряпицы в сторону. Молодой даос молчал.

– Только моя смерть утолит эту тоску, – через несколько минут сказал он. Господин, читавший Тайпинцзин, обнял его за плечи.

– Верно, – каменная крошка осыпалась с руки и ноги колдуна.

– Я мог бы убить вас, но… – Янь Ляо замолчал.

– Не могли бы, – хозяин дома вздохнул, осторожно положил кандалы на землю. В это мгновение, рядом с горлом, сердцем и виском Янь Ляо возникли три костянных ножа. Они спокойно висели в воздухе, и молодого даоса прошиб холодный пот. Остатки Ци покинули его тело, сделав его полностью беззащитным.

– Они были там с момента, когда вы пришли ко мне, – сказал хозяин дома. – Вы не убили бы меня, даже если бы ударили в тот момент.