Другая сторона повседневной практики отделения от мыслей состоит в уменьшении количества бесцельных разговоров. Если же сказать что-то все же необходимо, можно помнить себя, говорить и слышать свой голос одновременно.

«Знала бы мама, чем ты тут занимаешься». Каким бы желанным ни было мое новое «тридэшное» состояние, приходила любая мысль и, словно волна, накрывала внимание с головой. Могло пройти от нескольких секунд до нескольких часов барахтанья в полном беспамятстве или в безрезультатной битве за состояние, прежде чем приходил долгожданный результат.

Успенский обнадеживал, как всегда – приятно было, что не у одного тебя все так плохо: «Через два часа я пробудился на Таврической, то есть далеко от первоначального места. Я ехал на извозчике в типографию. Ощущение Пробуждения было необыкновенно живым. Могу почти утверждать, что я пришел в себя! Я сразу вспомнил все: как шел по Надеждинской, как вспомнил себя, как подумал о папиросах, как при этой мысли будто бы сразу упал и погрузился в глубокий сон.

В то же время, погруженный в сон, я продолжал выполнять какие-то обычные и намеренные действия. Вышел из табачной лавки, зашел в свою квартиру на Литейном, позвонил по телефону в типографию. Написал два письма. Опять покинул дом, дошел до Гостиного двора по левой стороне Невского, собираясь идти на Офицерскую, но потом передумал, так как становилось уже поздно. Взял извозчика и отправился на Кавалергардскую, в типографию. По пути, пока ехал по Таврической, я начал ощущать какую-то странную неловкость, будто что-то забыл. И внезапно вспомнил, что забыл вспоминать себя» (из книги «В поисках чудесного»).

Отступать было некуда, и Остапа понесло. В ход пошло упражнение Гурджиева на счет, хотя его и пришлось сильно упростить под мои возможности. В результате появилось упражнение «Я не хочу ни о чем думать». Заключалось оно, естественно, в непрерывном повторении про себя фразы: «Я не хочу ни о чем думать!»

Непрерывным, конечно, это повторение можно было назвать весьма условно, однако дней на десять оно воистину стало для меня Богом. Дома, на работе, в троллейбусе – при любом вспоминании повторялась эта фраза – в дополнение к разделенному вниманию.

Воистину, как в том анекдоте: «Знала бы мама, чем ты тут занимаешься!»

Результат? Как ни странно, в психушку я не угодил. Просто стало еще более очевидно, из какого глубокого сна я начал выбираться. Зато после этого грубого запихивания палок в колеса ума волшебное состояние самовоспоминания удавалось сохранять намного дольше. Мысли больше не накрывали с головой, хотя, стоило только открыть рот самому, я вновь словно погружался глубоко под воду и не мог даже услышать собственный голос.

Избегай обучения, результат которого умирает вместе с учеником.

Леонардо да Винчи

Трехмерная реальность: материальный мир (уровень 24). Следующая по частоте реальность, в которую попадает вырвавшееся из плена мыслей сознание, – это реальность тела, мир ощущений и деятельности. В нем человек считает себя своим телом и живет ощущениями, которые поступают в него непрерывным потоком всегда (поток этот прерывается только для осознания, когда человек переходит на более низкий уровень вибраций и вместо богатства восприятия трехмерного мира попадает в мир мысли – человек задумывается, уходит в воображение).

Этот мир уже намного более живой, состоящий из более реальных впечатлений и потому более привлекательный. Жизнь в нем подобна состоянию ребенка, увлеченного своими игрушками. По сути дела, без вспоминания себя человек живет только в двух этих реальностях, эпизодически попадая на следующий уровень вибраций – в мир эмоций, сердца человека.