– Бьюти – это хорошо, это не ужасы казематов, – изрек про себя Василий. Вообще сегодня у него с самого утра было хорошее беспричинное настроение, и казалось, никакие черти не могли его испортить. Срок ареста закончился, разгадка головоломки близка, впереди – новые открытия! Он даже улыбнулся у стойки администратора счастливой, незабываемой улыбкой рокового красавца молоденькой девице в халате и колпаке с красным крестиком, а потом игриво подмигнул ей: как дела, крошка? Нет, это не флирт, просто таким способом в ее лице представитель научной элиты пытался выразить свое расположение к представителям слабого пола в целом, за исключением той очкастой из библиотеки.

Два охранника (чтоб не сбежал) препроводили Васю в знакомый нам кабинет научного руководителя и владельца клиники. Василий даже в коридоре не утратил своего игривого настроения, его лишь удивляла необъяснимая цель переезда – право, зачем же было так беспокоиться! Все было просто прекрасно, верный признак того, что беда маячит где-то неподалеку – говорят знающие люди. Веселая мина на физиономии Ломакина застыла и лишилась запала оптимизма, наткнувшись на серьезное выражение лица мужчины южных кровей, сидящего за большим рабочим столом. На столе лежали какие-то бумаги. Водитель автобуса присел на кресло у двери, второй бугай – у окна, а Ломакину указали место у стола, как раз напротив хозяина.

– Здравствуйте, Василий Петрович, – гость лишь успел ввернуть свое "Здрав…", но хозяин прервал его и невозмутимо продолжил, – Я рад вас приветствовать в нашей клинике. Меня зовут Ираклий Давидович, я главный врач медицинского центра.

Здесь дали возможность что-то сказать и академику, настроенному по инерции на лирический лад:

– Взаимно, Ираклий Давидович, рад знакомству с вами. Я…

Тут его снова бестактно перебили:

– Позвольте вас прервать… Вы знаете, почему вы здесь? Вас доставили сюда, поскольку есть существенная и срочная проблема, связанная с состоянием вашего здоровья.

– Моего здоровья? – Василий явно не устраивала навязываемая ему роль функционала, который сейчас будут дифференцировать. Первый акт драмы неумолимо разворачивался на его глазах. – А в чем дело?

– Как давно вы обследовались у врача, сдавали анализы, УЗИ? Отвечу за вас – давно. Однако по прибытии в ИВС на улице Петровка был сделан контрольный анализ крови – таков порядок. И вчера мне, как специалисту в области онкологии, переслали эти результаты по электронной почте. Взгляните…

Ираклий Давидович протянул Васе какие-то трафаретные формы с титульным листом, синими печатями, и заключением внизу: результаты тестирования выше нормы в 2-3 раза… У Василия стало сухо во рту, зарябило в глазах, он несколько секунд внимательно смотрел на эти столбики и строчки с циферками, но не хотел понимать ровным счетом ни-че-го. Совсем ни к месту в мозгу лингвиста зазвучали знакомые строчки:

– Ты помнишь, как все начиналось…

Видимо, ум академика не согласился воспринимать эти шокирующие новости объективно и адекватно, оберегал от страшного вывода и спасал себя и, по-дружески, самого Василия Петровича от апоплексического удара. Ломакину вдруг стало холодно, затряслись и руки и ноги, он пытался безуспешно остановить эту неконтролируемую пляску, но конечности ему уже не подчинялись. Врач среагировал быстро: налил воды в стакан и протянул его Василию. Стакан удалось удержать в руке, но кисть ходила ходуном вверх и вниз, вода расплескалась, и уже не зубы стучали по стеклу, как принято говорить, а именно стакан бил по зубам, не давая толком сделать глоток. Через минут пять, после корвалола и дыхательных упражнений под контролем Ираклия Давидовича, стало немного лучше, телесные вибрации исчезли. Василия Петровича сопроводили на кушетку, расстегнули воротник рубашки, под голову подложили маленькую подушку. С этой минуты охранники были уже не нужны, на страже уже стоял медицинский персонал клиники.