Украдкой оглянувшись по сторонам, девушка досчитала до трёх, встала с кресла и приблизилась к цветам. Выглядели они из рук вон плохо: гортензия поникла, свернув маленькие лепестки соцветия, а большинство тюльпанов свесили бутоны. Но один, самый высокий и крупный, стойко держался и без воды.

– Почему я тебя слышу? – Сглотнув тугой комок в горле, Майя внимательно посмотрела на тюльпан, пытаясь уловить хоть что-то, способное дать объяснение.

– О, вероятно, потому что у тебя есть уши! Но это не точно. А вообще мы тут с Горт покумекали, пораскидали листьями, и пришли к выводу, что это твой, видать… кхм, дар. Хотя я и не верю в подобную чепуху, но говорят, иногда Матерь наделяет своих любимчиков чем-то. Сам не знаю, не видел, но мой прапрапрадед, бывало, рассказывал о таком. Может и врал, кто его разберёт.

– Дар? – переспросила Майя, с сомнением осматривая помещение.

– Ага. Ну, склонность к пониманию природы и её языка. А активным он стал после той маленькой и неприятной ситуации с отравлением. Бывает такое. Резервные запасы открываются. Ты, кстати, не в лесу родилась?

Она отрицательно качнула головой, запоздало удивляясь, что рядом ещё не стоят врачи со смирительной рубашкой и наполненным лекарством шприцем:

– Нет. Но я флорист. Работаю с цвета…

– Ага, ага, слышал уже. Режешь нас, связываешь, перетягиваешь. Кромсаешь на кусочки тупыми лезвиями и с силой впихиваешь в вонючую губку. Топчешь ногами, если чего не получается. А потом и вовсе выкидываешь, не заботясь, мороз на улице, такой, что листва трескается от каждого прикосновения, или адское пекло, которое высушивает нас до состояния мумий. Чего поникла, как пионы под дождём? Стыдно стало? Смотри, что твоя братия сделала – это ж они нас тебе передали. Угадай с первого раза, почему Горт молчит?

Майя кинула оценивающий взгляд на гортензию и нахмурилась:

– Потому что завяла. Воды не хватило, гидрангия пьёт не только стеблем, но и соцветием. В помещении слишком сухо. А вот ты чувствуешь себя неплохо. Накопил влаги?

– А то, – довольно отозвался Тюльпи, мгновенно возвращаясь к добродушному настроению. – Я тебе что, эвкалипт какой, всё сразу выпивать? Мне много воды и не надо, вполне без неё продержусь. Недолго, но побольше, чем вы, двуногие.

– Это верно. – Майя улыбнулась краешком губ. Осторожно взяв вазу, она направилась в свою палату, игнорируя протест тюльпана и не прекращая воровато оглядываться по сторонам. – Но я знаю, что нужно делать.

Всё ещё не веря в случившееся, девушка постаралась отвлечься, занявшись уже знакомым делом. Когда работали руки, голова отдыхала, а именно это и требовалось ей в данный момент. Бесконечные размышления могли закопать в столь непролазную гущу непонимания, что и так спутанное сознание окончательно бы покинуло. Но боль от удара головой о батарею оказалась слишком свежей. Хотелось хоть немного прийти в себя. И перестать падать.

В палате Майя подошла к умывальнику, вымыла вазу, протёрла её висящим на крючке полотенцем, а после налила чистую воду. Затем зачистила стебли от лишних листьев и, не найдя поблизости острый предмет, чуть укоротила их, отломив у каждого подсохший срез.

– Тебе не больно? – Майя с тревогой посмотрела на тюльпан, боясь не услышать ответ.

– Не, – довольно откликнулся Тюльпи. – Ох, словно гора с плеч! Чувствую, будто на месяц помолодел, а то и два. Когда был ма-а-ахонький такой, знаешь, ещё в теплице. Ну, удивила так удивила. А с Горт что делать будешь?

На секунду задумавшись, Майя зажала ладонью слив раковины и пустила струю воды. Когда раковина была наполовину заполнена, девушка с ноткой сомнения – не захлебнётся ли? – окунула туда гортензию, и, так же обломив стебель, расщепила его ногтями, до крови разодрав кутикулу. А после вернула все цветы обратно в вазу, по привычке сложив их по спирали.