Хозяйка поздоровалась, пряча глаза, и прошла в глубину комнаты к дощатому столику.

– Вы, наверно, голодны? – она выложила из видавшей виды пластиковой сумки несколько небольших пакетов, развернула, в них оказалась обычная еда, которую Дану и Нике довелось уже попробовать в придорожных забегаловках, истратив старухины монеты до последней. Маленькие продолговатые лепешки, нечто вроде овощных котлет, несколько розоватых плодов, ароматом напоминавших яблоки, но приторно-сладких. Это была дешевая еда, и вкус у нее был такой, каким должен быть вкус дешевой еды. Оттуда же появилась и бутылка таны – чуть солоноватого мутного напитка. Покончив с пакетами, хозяйка покопалась в сумке и извлекла из нее многократно сложенный листок бумаги… не терпевший излишних сложностей Дан окрестил бумагой материал местных книг и тетрадей, больше похожий на ткань.

– Это вам от Поэта, – она протянула записку Нике.

– «Буду вечером, никуда не выходите», – прочитала вслух Ника. – Вы с ним виделись?

– Нет, он передал мне записку через Дора.

– А как его, собственно, зовут? – поинтересовался Дан небрежно.

– Поэт, – удивилась хозяйка.

– Но это не имя, а профессия или занятие, должно же у него быть какое-нибудь имя.

– Не знаю. У него нет другого имени. Все зовут его Поэтом, – в ее глазах мелькнуло нечто, очень похожее на нежность.

Показав гостям на стол, она выскользнула из комнаты. Через минуту неслышно вошла ее дочь, принесла две щербатые тарелки, стаканы и местные однозубые вилки, похожие на малюсенькие стрелы, вставленные в круглые толстые трубочки.

– А вы? – спросила Ника.

Девочка смутилась.

– Спасибо, я не хочу, я уже ела сегодня, а мама устала очень, она прилегла.

– У вас есть еще комната?

– Есть. У нас в квартире только мы с мамой живем, остальных переселили в Дома.

– Какие дома?

– Дома! – она удивленно вытаращила глаза, и Дан счел за благо не задавать дальнейших вопросов.

Поэт пришел, когда уже стало темнеть. За спиной у него висела его сита. Молча кивнув Дану и Нике, он извлек из кармана фляжку, предложил Дану, тот отрицательно помотал головой, тогда Поэт отвинтил довольно крупный колпачок, налил в него тийну и выпил одним глотком.

– Ты много пьешь, – заметила Ника.

– Если б ты была там, где был я, и видела то, что видел я… – его голос дрогнул.

– А что случилось? – осторожно поинтересовался Дан, но Поэт уже взял себя в руки.

– Ничего. Поговорим лучше о вас. Как устроились? Имейте в виду, вы можете жить здесь, сколько вам вздумается.

– Неудобно, – сказала Ника смущенно.

– Если б было неудобно, я не стал бы вас сюда посылать. Хозяйка – жена старшего брата Дора.

– А где хозяин? – поинтересовался Дан. – В отъезде?

Поэт криво усмехнулся.

– Можно сказать и так.

– И когда вернется?

– Через шесть лет. То есть теперь уже пять. Если вернется, конечно.

– Понятно, – пробормотал Дан.

– А что он сделал? – спросила Ника.

– Высказался. Не там и не о том. – Он взглянул на Нику печально и серьезно. – Что вас еще интересует? Кстати, предупреждаю – не задавайте вопросов. Это опасно. Не хочу вас запугивать, но это опасно для жизни. Понятно?

– Нет.

– О Создатель! Слепому ясно, что вы не из Бакнии. Вы не знаете элементарных вещей, вы задаете вопросы, ответы на которые известны любому ребенку!

– Ну и что?

– Да пойми ты, девочка, вас могут заподозрить… – Он запнулся и досадливо махнул рукой.

– В чем?

– В чем, в чем… В том, что вы пробрались сюда с целью выведать наши секреты.

– А у вас есть что выведывать? – спросил Дан.

– К сожалению! – буркнул Поэт мрачно.

– Почему именно выведывать, – сказала Ника упрямо. – Может, мы – путешественники, приехавшие посмотреть страну?