Превратившись в Лидию Карасеву, я как бы обрела второе дыхание, новую жизнь. Я потратила последние деньги на покупку кое-какой одежды, поскольку с собой у меня было совсем мало вещей, причем покупала вещи довольно дешевые даже не из-за того, что мало денег, а просто пыталась определить, какую бы одежду купила эта самая Лидия Карасева – крашеная блондинка, макияж довольно вульгарный, одежда не то чтобы вызывающая, но наводит на мысли.

Я сняла жилье (ту самую квартиру, из которой теперь пришлось сбежать) и немедленно съехала от тети Шуры.

Тетя Шура попробовала было шипеть, но я резко ее оборвала, сказала, что и так переплатила за лишние дни, но пусть она этими деньгами подавится…

Короче, расстались мы с ней не сказать чтобы друзьями. И я надеялась, что навсегда.

И вот теперь все шло к тому, что мне снова придется с ней увидеться. Эта перспектива не доставляла мне удовольствия, но что поделаешь, надо – значит надо…

К предстоящему визиту я подготовилась основательно – то есть купила бутылку приличного коньяку, не французского, конечно, но не самого дешевого, и коробку конфет. А лимон пускай сама выставит, они нынче дороги, а мне без надобности.

Идти решила я прямо сейчас, не возвращаясь в офис, а то потом до обеда не выйти будет, благо дом тети Шуры тут недалеко, пешком дойти можно.

Подойдя к мрачному кирпичному зданию, я притормозила.

Мне не хотелось звонить тете Шуре по домофону – как говорил слон в одном замечательном мультфильме: «Наше оружие – внезапность». Кроме того, тетя Шура могла меня и попросту не впустить. Как я уже говорила, расстались мы с ней далеко не дружески. Поругались, в общем, на прощание.

Тут, на мое счастье, к подъезду подошел парень с большой ярко-красной сумкой за спиной – курьер, доставляющий продукты людям на самоизоляции.

Он позвонил в какую-то квартиру, ему открыли, и я следом за ним проскользнула в подъезд.

По знакомой темной и крутой лестнице я поднялась на пятый этаж, подошла к двери и позвонила.

За дверью раздались шаркающие шаги, дверь открылась, и я сначала ощутила сильнейший запах перегара, а уже потом увидела на пороге тетю Шуру.

Выглядела она не лучшим образом. Красное лицо опухло, под глазами темнели синяки, сквозь нечесаные рыжие волосы проглядывала неопрятная, непрокрашенная седина.

Ага, сидит дома и поддается своей вредной привычке на всю катушку. Причем, судя по аромату, пьет уже все подряд. Что ж, это мне на руку.

– Чего надо? – спросила она, глядя на меня мутным взором.

– Привет, тетя Шура! А я к вам в гости зашла! Или вы меня не узнаете? – затараторила я преувеличенно радостным голосом.

– Какие сейчас гости? – проворчала она. – Все добрые люди по домам сидят…

– А я к вам не с пустыми руками! – Я достала бутылку и повертела перед ней.

При виде этой бутылки глаза тети Шуры загорелись, она облизнула губы и забормотала:

– О, так проходи скорее! Что же ты на пороге-то стоишь? Заходи, Ленусик, посидим, поболтаем! Сколько уж времени не виделись? Месяц, наверное?

– Около того! – проговорила я, переступая порог.

Надо же – она даже вспомнила имя, под которым я у нее жила! Значит, память у нее еще в порядке, не пропила окончательно. Тогда и мне будет от этого визита польза…

Мы прошли на тесную тети-Шурину кухоньку, кое-как устроились за столом.

Я поставила на стол коньяк и конфеты, тетя Шура достала из шкафчика не слишком чистые пузатые рюмки, выложила от щедрот нарезной батон и пачку масла, подумала и добавила лимон:

– Вот, говорят, очень полезно для этого… именитета…