Так как я вполне понял, насколько необходимо при настоящих обстоятельствах сохранение добрых отношений, поэтому я постарался отличить прием этого посольства во всем, в чем казалось возможно. Мне было весьма желательно, для большего обеспечения себя, иметь точные приказания и резолюции вашего величества относительно некоторых пунктов, дабы действовать без колебаний; но, по краткости времени, я не имел возможности дождаться этих приказаний, о коих я всенижайше ходатайствовал пред вашим величеством, и потому я был принужден собирать на месте необходимые сведения и для этого писать в Ревель[56] и Нарву, дабы получить оттуда сведения, как поступали в подобных случаях, в особенности дабы узнать, было ли оказываемо угощение в этих городах Московским посольствам.

Ответ был отовсюду тождествен, то есть что посольствам этим нигде не было оказываемо гостеприимство бесплатно. Прилагаемый список под лит. А содержит перечисление Московских посольств, кои с 1660 года проезжали через Эстляндию, Лифляндию и Ингерманландию по пути в Швецию или в другие государства, и в числе их нет ни одного, которое было бы встречено с особым почетом. Тем не менее я дал приказания относительно приема этого посольства, основываясь главным образом на постановлениях договоров касательно подобных случаев, и даже старался, насколько казалось приличным, в данном случае оказать больший почет при приеме, дабы дать этим доказательства наибольшей дружбы.

Я поручил г. мaйopy Глазенапу, весьма порядочному и учтивому дворянину, быть при них приставом или маршалом и придал ему в помощники капитана Дорнфельдта и одного дворянина, знающего московитский язык, и послал их в Нейенгузен на границу, как только получил известие, что посольство выехало из Москвы, дабы они были наготове встретить посольство тотчас при прибытии его за границу, что явствует из писем моих под лит. В и С. Одновременно с этим я предписал начальникам уездов (лит. D) сделать заблаговременно распоряжения, дабы экипажи и съестные припасы были наготове.

С этой целью каждый из них был снабжен патентами и паспортами, содержание коих явствует из приложения лит. Е. Сверх того им было предписано выбрать на всем пути хорошие постоялые дворы и гостиницы для вечерних и полуденных остановок.

Между тем в Москве последовало строжайшее запрещение в течение некоторого времени отправлять почту из Москвы к нам, и даже не дозволялось никому выезжать из Московии; в числе других был там задержан довольно долго и наш переводчик Солдан. Без сомнения эти меры были приняты с целью не распространять известие о том, что царь сам сопровождает посольство. Когда же потом почтовые сообщения снова возобновились, то стали вскрывать и читать письма. Поэтому нам было весьма трудно получить здесь какое-либо известие о времени прибытия посольства.

Сверх того, с московитской стороны распространяли слух, будто посольство переменило намерение проехать здесь и что решено проследовать через Польскую Лифляндию. Но вскоре приехал некто майор Иоганн Шмидт с частью поклажи. За ним вслед приехал гонец с известительной грамотой Псковского воеводы от 14 марта, в коей, однако, не было обозначено в точности времени прибытия посольства на нашу границу, а также не обозначалось число лиц свиты. Это принудило меня в течение шести недель держать наготове на границе лошадей для посольских экипажей, что не могло не причинить значительных убытков крестьянам.

Отослав их, приходилось их снова собирать и затем, заставив еще ожидать некоторое время, снова отсылать домой. Было весьма затруднительно каждый раз вновь приводить лошадей. Наконец, послы написали мне 22 марта из Пскова, уведомляя меня о прибытии своем в этот город. При этом они, однако, даже приблизительно не определяли времени своего прибытия на нашу границу.