– Ну, что ты, дорогой, сегодня не спишь? Такой взъерошенный? – он провел рукой по седой шевелюре. – Да, годы неумолимы. Вот ты уже разменял восьмой десяток. 71 год, – проговорил он и улыбнулся своему отражению, натянув на голову традиционный головной тюрбан. Улыбка получилась невеселой. Рассматривая этого старика в отражении зеркала, он рукой провел по своим воспаленным глазам. И зачем-то прикрыл их.

Мгновенно, как наяву, промелькнул перед его глазами тот странный сон. Этот сон поднял его с постели, вселил в него душевную смуту и чувства неясной тревоги. Снилась ему его мама, он отчетливо слышал ее голос.

– Сынок, ты мне так и не рассказал о том взрыве, о котором так много говорят вокруг.

– Мама, о каком взрыве вы говорите? Я воин ислама, и в моей жизни было столько всего, и взрывов в том числе было много.

– Сынок, я мать и очень переживаю за своего любимого сыночка, – четко продолжал он слышать голос матери во сне.

– Расскажи мне, что произошло там, в Бадабере, 26 апреля 1985 года? Сколько людей погибло и почему это случилось?

– Ой, мама, мама, зачем вам это надо?

– Я мама и как любая мама на земле носила родного ребенка у сердца и вскармливала дитя не для погибели…

Ведь у каждого погибшего человека тоже есть мамы. А у всех мам на земле есть сердца и слезы, которыми они могут залить землю, – чуть ли не простонала мама.

Тяжелый глубокий вздох вырвался из его груди, но глаза Раббани не открывал. Так и стоял прислушиваясь. От этих слов ком в горле застрял и выступил холодный пот. Все, что происходило с ним сегодня, было впервые, непривычным, было как наяву. Все картинки промелькнули четко. Они были цветные. Его мама стояла перед ним в красивом афганском наряде, словно готовилась на праздник. Он увидел, как слезы стекали с ее глаз по морщинистому лицу. Ему хотелось подойти к ней, прижать ее к себе и произнести слова утешения.

– Ой, мама, ну что сегодня за день? Зачем эти вопросы и разговоры? Э-хе-хе! – вздохнул он в ответ и обернулся к матери. – Мама, все, что я делал в жизни, я делал в угоду Аллаху, убивал врагов Аллаха во имя его.

– Сынок, говорят о том, что наш Всевышний Аллах и Создатель-Бог – один для всех людей на земле, к какой бы нации и вероисповеданию они ни принадлежали. И что Аллах – это любовь и понимание.

– Кто говорит?

– Люди!

– Мама, вы меньше слушайте людей. Я воин ислама – это главное! Я очищал наш Афганистан от чужестранцев тоже во имя любви к своему народу. Я был всегда за свой простой народ и его благополучие.

– Но ведь твои единомышленники убивали не только неверных, но и тех, кто искренне молился Аллаху и почитал его, своих же, афганцев.

– Да, они молились, но были на стороне неверных, а потому заслужили смертной казни.

– Не понимаю. Они, так же как и ты, сын, были истинными мусульманами, вспомни нашего дальнего родственника, которого повесили свои же, мусульмане.

– Мама, мама, это все политика! И не женское дело!

– Дорогой мой сын, выходит, что, убивая неверных, твой народ живет в достатке и любви? Посмотри на афганцев. Простой народ живет в нищете. Сколько горя и убитых вокруг?! Разве от твоих жертвоприношений народ стал счастливее? Они что, все разбогатели, купаясь в крови шурави? Ты подумал о матерях убиенных тобой шурави? Сколько горя пришлось испытать всем матерям, и твоим воинам ислама, и матерям твоих врагов?!

– Мама, ну что за разговор вы затеяли? Это мой Афганистан, и я шурави сюда не приглашал.

– Как же, сынок, мне ли об этом не говорить, когда во многих семьях, и советских, и афганских, льются слезы матерей от горя. Разве этому нас учит Великий Аллах?