– Кто награждал священника?

– Ваша бабка, императрица Екатерина, Ваше Величество.

– За что?

– За подвиг, совершенный при взятии Измаила.

– А кто лишил почестей?

– Ваш батюшка, император Павел.

– И было за что?

– Судя по «кляузному делу», было.

– Значит, только я могу восстановить его в правах?

– Так точно, Ваше Величество.

– Ну так разберитесь.

После разбирательства Куцинскому вернули только пожизненную пенсию в 300 рублей. Но неугомонный отец Трофим не остановился на этом и отправил новую бумагу с просьбой полной реабилитации.

Когда новое прошение добралось до императора, тот сразу же вспомнил:

– Опять этот поп? Что еще он хочет?

– Просит в память его бывших заслуг вернуть ему крест на Георгиевской ленте, пожалованный императрицей Екатериной Второй.

– Может, действительно вернуть ему крест? Все-таки подвиг совершил. Да и коронация моя на носу. Надо проявить милость.

И Куцинскому вернули награду.

Следует отметить, что в те времена нужно было иметь много энергии, гражданского мужества и смелость, чтобы последовательно подавать двум императорам по два прошения каждому за короткий срок, чтобы упорно отвоевывать для себя все утраченное и не смущаться, если какое-нибудь из прошений будет возвращено «с надранием».

В течение нескольких лет отец Трофим перебирался из одной епархии в другую и даже служил священником в двух полках, на Кавказе и в Москве.

Но болезни донимали его. В 1805 году он попросил отставки и паспорт для отъезда за границу, в Яссы, к родственникам жены. В том же году Куцинский навсегда уехал из России.

Где успокоилась душа измаильского героя отца Трофима? Неведомо, земля какого государства приняла его останки, как и неведомо место захоронения тысяч и тысяч воинов, положивших жизни при штурме крепости Измаил.

Осенью 1811 года группа казаков возвращалась домой после войны с турками. Путь их пролегал через Бессарабию. Стояла теплая, солнечная погода. Казаки ехали по сухой Буджакской степи и наслаждались тишиной и спокойствием окрестностей. Неподалеку от большого села Татар-Бунар они заметили фигуру, одиноко стоявшую на обочине дороги. Это был старик с бородой, одетый в старого кроя мундир. Из-под засаленной треуголки торчали седые волосы. Живые глаза пытливо всматривались в проезжающих. Он ничего не сказал, только отдал честь. Когда всадники проехали, один из казаков сказал другому:

– Ты заметил медаль на его груди?

– Нет. Я заметил лишь крестик на ленточке.

– Это медаль «За взятие Измаила». Их давали только офицерским чинам. Я знаю, потому что такая же у нашего полковника. Он ею очень дорожит.

– Как же она оказалась у старика?

– Многие из здешних принимали участие во взятии Измаила как добровольцы. Их называли арнаутами. Возможно, он был в полковом управлении или командовал отрядом.

– Неисповедимы пути Господни, – философски отметил второй казак.

Миллионы людей много сотен лет говорили эти слова. И у каждого была своя судьба.

Он родился в дворянской семье, когда могилевские земли еще входили в состав Речи Посполитой, начал службу в польской армии, потом перешел в русскую с чином секунд-майора Белорусских шляхетских хоругвей. О дальнейшей удивительной судьбе Ефима Игнатьевича Чаплица – этот рассказ.

– Доставите письмо Суворову, господин майор, – сказал Потемкин. – В нем – мой ультиматум сераскиру крепости Измаил. Так что будьте внимательны и осторожны в дороге. Отправляйтесь немедленно.

Молодой стройный офицер взял пакет и отдал честь. У него было худощавое лицо с высоким лбом, тонкий, длинноватый нос и светлые усики. Заметив небольшое колебание курьера, главнокомандующий спросил: