– А вот вы ещё не попробовали солёные палочки с пльзеньским! – любезно предложила бокал пива овчарка Зинка леснику пану Ферде.

Пан Ферда от удивления было начал своё:

– А вот в наше время собаки не разговаривали. Разве что гусь Пепа, когда я на немного после именин прилёг отдохнуть у пруда, мне долго и громко рассказывал вчера на ухо о вреде самой охоты.

Но потом в голову лесника пришла гениальная идея.

– Послушайте, пан Кубичка, а не сходить ли вам на охоту?

И пан Кубичка пошёл на охоту. И снова не попал. А потом пан Кубичка взял да и привёл себе на воспитание бесхозного гуся Пепу.

И начал его дрессировать. Что без толку гусю бегать по полям и прудам, что беспардонно хватать за задние ноги бездомных лягушек, что бесцельно шляться породистому гусю Пепе по пустынным дворам и тёмным закоулкам?

А так и вода, и тепло, и свет есть. Скоро вон газ подключат. Да и от пана Кубички, глядишь, гусь чему-нибудь и научится. Чего время-то зря терять?

Жил на свете пан Штика. Сам свет представлял из себя город Оломоуц.

А вот пан Штика5 из себя ничего не представлял, потому что когда пан Штика раньше из себя что-то представлял, то был страшной занудой, а главное, большим вруном. Такого вруна надо было в Чехии ещё поискать. Хотя сейчас он работает простым фотографом. И вот что с паном Штикой приключилось.

Однажды пан Штика получил письмо. Вот дословный пересказ этого письма:

«Вы, фотографы, – врачеватели и одновременно губители лиц человеческих. К вам идут зафиксировать свои физиономии навечно, зная, что никогда у них уже не будет таких лиц. Вы же эти анфасно-профильные головы фотографируете, и независимо от вас люди начинают верить в то, что они действительно такие красивые и молодые. Но вы, фотографы, омолаживаете и окончательно добиваете эти лица тем, что, продлевая жизнь голове (не спросив её, конечно, саму, хочет она этого или нет), вы продлеваете жизнь и хозяину головы, то есть самому туловищу и его многочисленным конечностям. Правда, последние, думаю, не против… А вот я – против!

Я один из тех, кому вы, фотографы, продлили и испортили своей ретушью всю жизнь. И я требую, чтобы ты лично вернул мне мою настоящую жизнь и то лицо, которое было у меня ровно тысячу лет назад! До встречи!»

На второй день пан Штика бандеролью по почте от незнакомца получил шерстяные подтяжки. Но вот незадача, как только пан Штика начинал врать, шерстяные подтяжки соскакивали со штанов и начинали душить хозяина. И пан Штика на некоторое время решил не врать.

На третий день пан Штика получил посылку с тыквой. Внутри тыквы лежала вырезанная из бумаги рука.

Вы, конечно, помните историю о чёрной руке. Помните, рука задушила пассажиров сначала в подводной лодке, а потом в космическом корабле? А космонавты, между прочим, видели в иллюминаторе ракеты эту чёрную руку, которая появилась в момент семьсот семнадцатого облёта вокруг Земли. Рука даже погрозила космонавтам пальцем.

Так вот, это всё неправда. Всё это придумал сам пан Штика.

На самом деле произошло вот что. Тот самый автор письма, который угрожающе просил сохранить его лицо тысячелетней давности, сидя как-то у камина с кружкой чая, взял да и обвёл от нечего делать свою левую руку карандашом на бумаге. Но так как у него в это время в этой левой руке находилась кружка с чаем, то и рисунок получился неровным. Тогда пан автор письма обвёл карандашом другую, правую, руку, вырезал её из бумаги и спрятал в тыкве, чтобы не потерялась. И отправил в посылке пану Штике.

На четвёртый день к пану Штике в фотоателье пришёл автор письма. Фотограф пан Штика добросовестно, как того хотел пан автор письма, отснял пришельца. В одежде, в шляпе, с галстуком и без. И даже сделал для него несколько снимков на загранпаспорт. Сначала снимки не получались. Не проявлялись. Слишком много было ретуши. Ох и потрудился же фотограф пан Штика! Много времени ушло. Благо помолодевший на 1000 лет пан автор не сопротивлялся. Но когда пан Штика по привычке решил отретушировать фото, подтяжки начали угрожающе сползать со штанин, а рука, предупреждающе постучав указательным пальцем по столу, сказала: