Превосходство, с которым он на меня самодовольно поглядывает, бесит, но должна признать, что заслуженно. Хозяйка из меня никакая.

– Рада за вас.

Я доедаю свою порцию. Дознаватеь больше не отвлекает. Наблюдает за мной и цедит чай.

Беседа возобновляется, когда я добираюсь до десерта.

– Мирта, у вас есть лицензия частного следователя?

Хм?

– Нет.

– Мирта, всё необычное притягивает взгляд. Согласны со мной? Когда я увидел вас в «Белой жемчужине», я невольно заинтересовался. И, знаете, Мирта, я умею сопоставлять факты, тем более очевидные. У мадам Олвис без вести пропал сын, и последний раз живым его видели здесь, в академии. Последнее письмо с континента и сомнительные показания барышни лёгкого поведения, уверявшей, что видела его спускающимся по трапу корабля, я всерьёз не беру. Так вот, сопоставить профессию вашего отца, желание мадам Олвис возобновить следствие и ваше появление здесь, не составляет труда. Мне продолжать?

Я напрягаюсь, но тотчас расслабляюсь.

Я ожидала претензии со стороны полиции или администрации, уж точно не от дознавателя. Но это не важно.

– Продолжайте, – милостиво разрешаю я.

– Вы нарушили закон, Мирта, и приняли заказ.

– У-у-у… Надеюсь, обвинение, кроме домыслов и умозаключений, чем-нибудь подкреплено? История, если вам так интересно, несколько иная. Мадам Олвис изначально приехала к моему отцу. Я ей объяснила, что контора больше не работает. Когда-то папа крупно помог мадам Олвис, и она оплатила первый год моего обучения. Что касается расследования, то его ведёт профессионал. Единственное, что я сделала – это выступила посредником и помогла нанять человека, который соберёт доказательства, что последнее письмо не было отправлено Риноном. И, главное, что Ринон не поднимался на борт корабля. Тех доказательств для возобновления расследования более, чем достаточно.

– Мирта, – с укоризной тянет дознаватель.

– М? – я смотрю самым невинным взглядом из своего арсенала.

– Мирта, я знаю, что вы влезли в расследование. Вы знаете, что я знаю. К чему эта словесная шелуха?

– До-ка-за-тель-ства, – по слогам тяну я.

Знать он может, сколько угодно, домыслы останутся домыслами, пока я не сболтну лишнего. Молчать я умею.

– То есть вы, Мирта, уверяете меня, что не будете расспрашивать о Риноне Олвисе, выяснять, с кем он дружил, враждовал, встречался, общался…?

Пфф! Столь примитивная словесная ловушка – это даже скучно. Надеюсь, господин дознаватель всерьёз не рассчитывал, что я в неё попадусь, потому что иначе у меня возникнут сомнения в его квалификации.

– С какой стати? – улыбаюсь я. – Господин дознаватель, я готова в сфере истины повторить, что оплата моего обучения в академии является помощью мадам Олвис мне, и что я не имею никаких обязательств перед мадам Олвис, ни письменных, ни устных. Я не нарушала закон. Что касается разговоров, то знакомиться со старшекурсниками и расспрашивать их о Риноне, мать которого подарила мне возможность учиться, имею полное право. Мне любопытно.

– Угу… Мирта, вы не понимаете, во что лезете.

– Ваше появление в академии как-то связано с исчезновением Ринона?!

Но как? Дознаватель с мадам Олвис не общался, она бы мне сказала. Правда, остановился он в той же «Белой жемчужине», а не в «Королевском люксе». Хм… Нет, не складывается картинка. Отец Ринона богат, но ничем не примечателен, не тот уровень, чтобы ради него королевский дознаватель тащился через океан. Заплатил? Тогда бы мадам Олвис не приехала к отцу. Снова не сходится. Но больше всего меня смущает, что дознаватель не пытался расспросить мадам и получить доступ к письмам. Если копию последнего письма можно взять из материалов дела в полиции, то остальные письма – нет.