Этой ночью люди давали этим чертикам волю, выпускали наружу желание проказничать и бесчинствовать, скопившееся за год. Разбирали по колышку соседские заборы, обмазывали двери дегтем. Кто одежду со спины на грудь перекрутит, и ходит задом наперед, на потеху другим. А кто и скотину чужую со двора уведет. Многие испытывают судьбу: бродят по лесу, чтобы в полночь отыскать волшебный цветок, открывающий все двери и дающий безмерную удачу… Наивные глупцы, как будто папоротник цветет каждый год, и в каждом лесу!

Девки, конечно, реже убегают в лес или разбирают соломенные крыши: больше гадают, обливают других водой из горшков, пускают по воде венки с тлеющими лучинками. Загадывают заветные желания, бросая дорогие сердцу безделицы в колодец. Кто посмелее – купаются в реке, когда темно так, что воды от неба не отличишь. Верещат, как резанные, стоит одной из них наступить на рыбу или илистую корягу, и потом так же от всей души смеются.

Яр брел по дороге, с довольной улыбкой наблюдая на беснующимися селянами. Сам он когда-то в таком же празднике жизни участвовал, и не раз: то коней отвяжет, и на реку погонит купаться и пугать девчонок, то золой на стене намалюет что-нибудь эдакое…

– О, а вот и ворота! – Пробормотал Яр сам себе, заприметив то, что искал. Дом добротный, свежевыбеленный, и плетенка кругом справная, а ворот нету – только чернеют в земле ямки от столбов. Прилаживать их на место одному очень уж заморочно, и вообще – он им что, в работники нанимался? Так что парень уложил свою ношу на траву рядышком, отряхнул ладони, и побрел дальше, к реке.

Дедок, с длинной седой бородой и тросточкой, сидел на скамеечке у костра, и пел. Протяжно, умеючи, одну песню за другой: о тоскующей по милому воеводововой дочке, что обернулась птицей и прилетела на поле брани, и спасла любимого, но сама умерла.

Об удальце, что хитростью да словом умелым сумел раздобыть себе богатство и красавицу в придачу.

О воине, смелом и сильном, что не послушал предостережения матери, женился на девице, что на пожарище нашел. Девица та была ласковая и домовитая, но на ночь запиралась в горнице, и никому на себя глядеть не давала. А воин и ее не послушал: приладил на дверь замок вместо засова, и ключ жене отдал. И ночью тайком в скважину замочную подсмотрел, как жена его живым огнем умывается да угли ест, словно малину. Обманом у жены ключ выпросил, сделал копию, и на другую ночь вошел в горницу – подошел, обнял. А как целоваться полез, так обжегся, что весь изнутри и обварился.

Последняя была долгая, не песня даже – сказка. Яр и сам не заметил, как заслушался и остановился, прислонившись к дереву. Но вот дедок замолк, хитро и довольно улыбаясь из-под густых усов. Сидящие вокруг костра загудели, пытаясь повторить и запомнить слова, кто-то протянул благодарному певцу кувшинчик. А Яр обернулся резко, и уставился в темноту, нахмурив брови: в той стороне кто-то только что вскрикнул? Не радостно, а именно так, как кричат об неожиданности и от боли. Дух уже шагнул было навстречу неприятностям, когда из кустов послышались еще звуки: влажные, полные задора и довольства двоих бесстыдников. Совсем срам потеряли…

Парень раздосадованно махнул на них рукой и пошел дальше.

По пути к реке он наткнулся на еще две милующиеся парочки, что… На самом деле, не должно было его так сильно удивлять. Неужто Яр уже стал забывать свою человеческую жизнь?

Трава под ногами стала сочнее, глина под ней – мягче. Вот и берег.

В центре поляны – костер, большой и щедро накормленный дровами, но уже давно горящий. Кругом – юноши и девушки, никаких тебе тут степенно восседающих старушек или ребятни, носящейся кругами под ногами. Одна из девушек поднялась с земли, и, весело скаля блестящие белые зубы, подхватила юбки: задрала свой подол повыше, разбежалась и сиганула над огнем. Толпа одобрительно загудела и засвистела, кто-то начал безудержно смеяться, а кто-то и в открытую расхваливать только что увиденные ноги: длинные, сильные и крепкие в суставах, как у молодой лошади. Девица поправила одежду и принялась стрелять самодовольными взглядами, пока не выбрала, к какому парню под бок пристроиться. Молодец радостно обернул руку вокруг ее талии, будто вьюнок вокруг забора, а девица все продолжала довольно улыбаться. Следующим вышел вперед парень, пытающийся, кажется, прыгнуть дальше всех…