На следующее утро, завтракая в кафе, мы оба чувствовали себя неловко, но не так, как предыдущей ночью в палатке, когда к смущению примешивалось приятное волнение. Я всю ночь терзалась болезненными фантазиями, и отчаяние из-за того, что он вчера фактически отверг меня, переросло в раздражение.

– Все в порядке, принцесса?

– Все просто замечательно. – Я старалась не смотреть ему в глаза, уставившись в окно и глотая кофе. Он был горьким… впрочем, как и мое настроение.

Чэнс откинулся на спинку диванчика, положив на нее руки.

– Возможно, я не специалист по части женской психологии, но я достаточно много знаю о женщинах, чтобы понять, что «все просто замечательно» означает «все просто дерьмово».

– Ну, значит, ты плохо меня знаешь. Когда я говорю «замечательно», это и значит «замечательно».

Чэнс проигнорировал мои слова и продолжал сеанс психоанализа:

– И скорость, с которой произносится слово «замечательно», прямо пропорциональна степени недовольства жизнью. – Чэнс сделал глоток кофе и подал кофейник мне. – А ты произнесла «замечательно» очень быстро.

Тут к нашему столу подошла официантка, и нам пришлось замолчать. Мы сидели, пристально глядя друг на друга.

– У вас все в порядке?

– Просто замечательно, – быстро ответила я. Это прозвучало так резко, что официантка отпрянула.

– Извините. У нее месячные, а она в это время всегда такая раздражительная. – Чэнс пожал плечами, и официантка посмотрела на него понимающе. Думаю, она действительно прониклась к нему сочувствием.

Я подождала, пока она уйдет.

– Может, хватит?

– Ты о чем?

– Может, хватит сочинять обо мне всякие небылицы?

– Подозреваю, что это вовсе не небылицы. Ты ведешь себя сегодня как сущая стерва. Может, по этой самой причине? У тебя случайно не месячные, Обри? Может, в этом проблема?

– Я вовсе не веду себя как стерва. И проблема вовсе не в этом.

– Значит, ты признаешь, что проблема существует?

– Это что, допрос? Ты вообразил себя следователем? А я-то думала, что ты фотомодель, продающая свою задницу.

Чэнс бросил на меня недобрый взгляд, я ответила ему тем же. По крайней мере, я достаточно его разозлила, чтобы он заткнулся до конца завтрака. Настроение было окончательно испорчено, и мы дожевали нашу еду в полном молчании. Потом Чэнс сводил козлика на прогулку, и мы снова пустились в путь.

Чэнс вызвался вести машину первым. Через пять минут после того, как мы отъехали от отеля, зазвонил мой телефон. На экране высветилось имя «Гаррисон».

– Разве ты не хочешь поговорить со своим красавцем? – шутовским тоном спросил Чэнс, но я ответила с полной искренностью:

– Нет. Я взяла за принцип не наступать дважды на одни и те же грабли. Своими выходками он показал свое истинное лицо. И не имеет значения, какие слова он будет произносить сейчас.

Его глаза странно сверкнули, и он вновь уставился на дорогу. Мы около часа ехали в полном молчании.

– Как ты относишься к тому, чтобы еще раз отклониться от маршрута? Например, провести пару ночей в Городе грехов?[8]

Мне было грустно отказываться, но идея провести с ним еще две ночи вовсе не казалась разумной. Я уже испытывала к нему чувства, которые он не разделял, поэтому надо соблюдать дистанцию.

– Я, пожалуй, поехала бы сразу в Калифорнию.

Было заметно, что мой ответ расстроил Чэнса, и это внесло в мою душу еще большее смятение.

– Хорошо. Если ты этого действительно хочешь…

Несколько часов спустя, когда пришло осознание, что это наш последний полноценный день вместе, меня охватило уныние. Мы остановились, чтобы заправиться. Чэнс, как всегда, жевал палочки «Пикси», когда вернулся к машине.