Авдей пришел мне на помощь.

– Ты хотела узнать, знал ли твой дед кем на самом деле была твой бабка Айникки? Конечно знал. Он не был Посвященным, но знал и принимал все, как должное. Он ведь тоже немало на своем веку повидал. Но память прошлых лет была закрыта для него. Сначала его это волновало, но затем он привык, и просто принял это. Но всю свою жизнь был бабке твоей надежной опорой и подмогой.

Я мысленно с облегчением выдохнула, не отдавая себе в этом отчет. А вслух, не удержавшись произнесла, больше для себя самой, чем для кого-то еще:

– Ну слава тебе… Хоть один нормальный в нашей семье все ж таки был…

Божедар, сидевший рядом со мной сдержанно фыркнул.

– Хочешь сказать, что мы все тут ненормальные, так?

Я слегка оторопела от его вопроса. Уставилась на него в недоумении, и заквакала, пытаясь оправдаться:

– Да я не это вовсе имела ввиду! Я хотела сказать, что мой дед, пожалуй, единственный, кто от меня ничего не скрывал!

Произнеся это, я поняла, что и дед скрывал от меня тайну Айникки, моей бабки. Получалось… Ерунда всякая получалась! Что толку сейчас сидеть и сожалеть о том, чего нельзя изменить или исправить?! И только тут заметила, как Божедар вместе с дедом едва заметно улыбаются, глядя, как я пытаюсь, вроде как, оправдаться. Махнула сердито на них рукой, и устроилась на одной их хвойных лежанок, свернувшись калачиком, и накрывшись собственной курткой с головой. Уснуть сразу не получилось, и я еще некоторое время слышала, как дед Авдей неторопливо, тихим голосом рассказывал Божедару для чего использовались дольмены нашими предками. Под тихое жужжание его голоса и потрескиванье дров в костре, я и заснула.

Запах дыма от костра щекотал мне ноздри, и, не сдержавшись, я громко чихнула. Володар, стоявший к нам спиной и лицом ко входу в Вороний дольмен, непроизвольно вздрогнул, и, быстро обернувшись, укоризненно глянул на меня из-под лохматых бровей. Божедар, стоявший со мной плечом к плечу, и внимательно наблюдавший за пассами, которые производил руками Волхв перед темным провалом дольмена, улыбнулся и озорно подмигнул мне. Володар почему-то всегда считал, что я являюсь каким-то бунтарем, все стараюсь проверить на собственный зуб, не доверяя ничьим поучениям и водительствам. Отчасти это было верно, но только отчасти. Я действительно ничего и никогда не принимала на веру, и всегда старалась докопаться до самой глубокой глубины, дойти до дальних далей1, как любил говаривать сам Володар. Потупив глаза, я смиренно извинилась, что прервала Волхва посреди таинства.

– Прости, учитель… – Едва слышно прошептала я.

Старец только фыркнул, уверенный, что это была одна из моих проказ. Не оглядываясь, он продолжил занятие, выводя руками замысловатые узоры в воздухе. Через несколько минут, закончив, он сделал шаг в сторону, повернулся к нам лицом, и сделал приглашающий жест.

– Ну давай, Вереюшка, первая полезай… – И не без легкого ехидства, добавил. – И не вини меня, коль вместо облегчения, получишь головную боль.

Тяжело вздохнув, я глянула на Божедара. Тот ободряюще мне улыбнулся и едва пожал плечами. Мол, что поделаешь, с учителем не спорят. Я решительно шагнула к темному отверстию, и, присев на корточки полезла внутрь вперед ногами. А Володар продолжал нараспев говорить:

– Дольмены сии – есть суть наши здравницы. Которые расположены север-юг, те для лечения тела. На север лаз – хвори из человека вытягивает, потому как, энергия, которая через них проходит – есть энергия отрицания. А как боли из человека сей дольмен вытянет, то несут его соратники сразу же в дольмен, что выход имеет на юг. Там тело человека, уже лишенное недуга, новой энергией восполняется. – И чуть наклонившись к моей торчащей голове у самого входа, спросил. – Как чувствуешь себя, дщерь строптивая?