Вайтари вдруг звучно ухмыльнулся, будто какое-то событие из прошлого обрело для него новый смысл.

– Остаётся надеяться, что девчонка выжила, – добавил Лоренс, потирая виски, куда начинала отдавать резкая головная боль.

– Так тебе есть что рассказать мне или нет?

Вопрос Вайтари поставил Лоренса на место, но преимущество ситуации всё равно было на его стороне именно потому, что ни Морзу, ни сам Вайтари не могли покидать Чертог Ночи надолго, а Гремори почти не участвовала ни в чём и ни в какой роли, кроме наблюдательной. К тому же, пока Лоренс был в Асуре, он успел сделать две ставки: и на Вайтари, и на Руак’Маара, так что оставалось только наблюдать, где ему повезёт.

Он решил начать с признания своих ошибок:

– У меня было несколько возможных вариантов, куда могла отправиться Ксави вместе с Майсентой. Два из них не оправдались. Остаётся последний. В нём я уверен. – Потом добавить откровенности, а в конце пообещать золотые горы: – К тому же кое-кто работает на меня. Это всё ускорит.

Сказанное не вызвало у Вайтари никакой реакции, что показалось Лоренсу неплохим результатом, но, чтобы и дальше оставаться хоть на каком-то счету, пора было оправдывать шанс, который ему выпал. Дважды так никому не везёт.

– Готовься, – отстранённо проговорил энтер, вниманием возвращаясь к страницам дневника. – Перед даэрхиг’карах тело должно отдохнуть.

Лоренс подчинился, но всё же ненадолго задержался у стола с записями Руак’Маара, изображая, что опомнился и остался вопрос, который он так и не задал:

– И всё-таки, чем так опасна магия виесы? – спросил он, но, не сумев совладать с собой, взял пару дневников, лежащих в неразобранной куче. Лоренс держал их в руках, словно они его заинтересовали, и, лишь когда по ответу Вайтари понял, что тот за ним не наблюдает, спрятал их под шинель.

– Когда Гремори рядом со мной, – зазвучало в ответ, – она не опасна. Даже наоборот: её магия – мой оберег.

По пути в ирландский паб под названием «Медная голова» им с братом открылся вид на храм Чистых вод, возвышающийся вдали над площадью Слепого Эйгуо. Его позолоченные островерхие крыши ослепительно сверкали в солнечных лучах над крошечными и невзрачными домами Улья, а позади стелилось розовеющее полотнище голубого небосвода. Взгляд Рейна скользнул по толстым пыльным проводам, сшивающим всю улицу, и вернулся на поглощённый тенью перекрёсток, переходить который пришлось лавируя между рикшами, сверкающими всеми цветами магии.

– Не то чтобы я рвусь восполнять пробелы в нашем прошлом, – заговорил Рейн, давя в себе желание хорошенько взбодрить голову; спустя два часа контроль настроения начинал слабеть и ему приходилось себя одёргивать, чтобы машинально не наложить его снова, – но мне всегда казалось, что ты недолюбливаешь Чертог Ночи. А теперь я что-то часто от тебя о нём слышу.

Макс шёл чуть впереди, его голос заглушали бездарные уличные музыканты и громкие разговоры прохожих.

– Как хранитель терпеть его не могу. Работать там всегда было тяжело, хотя во время обучения мы видели куда меньше, чем старшие.

Сам Рейн никогда не думал о Чертоге Ночи с этой точки зрения. Для него город был тем самым местом, где без объяснений и причин чувствуешь себя как дома.

– Я всегда говорил, что Сфера внизу может решить большую часть проблем, а утроенный патруль справится с остальными, – добавил Макс. – Тогда Чертог Ночи стал бы таким, каким и должна быть столица, – безопасным.

Выбравшись на другую сторону перекрёстка, Рейн поравнялся с братом.

– Что, если бы всё изменилось?

– Всё и изменилось. Я больше не хранитель, – ответил Макс, с сомнением задерживая на нём внимание.