Это было не лицо, а сильно пересеченная местность. Это была не кожа, а выцветшая драпировка заброшенной витрины. К этому прилагались портьеры щек, выскочка-нос и взвинченный седой хохолок. Ну, и конечно глаза – они смотрели на Шмакова, будто лекала примеривали. Было им всем за семьдесят.

– Вы это обязательно сделаете, когда придется. Но вот что интересно – я вас здесь раньше не видел! – не отставал старичок, смягчая взгляд. Он явно искал знакомства.

Имея в запасе полчаса, Шмаков не стал выкобениваться и поддержал разговор:

– И тем не менее, я здесь бываю довольно часто.

– Должен вам сказать, что вы мне симпатичны! – заявил вдруг старичок, минуя стадию обнюхивания.

Шмаков смутился.

– Что же во мне такого симпатичного вы нашли?

– Долго объяснять. Знаете, с некоторых пор я отношусь ко времени крайне экономно и не трачу его по пустякам. И если я выбрал вас – значит, так надо.

– Извиняюсь, что вы имеете в виду? – своенравно справился Шмаков.

– Позвольте, молодой человек, объясниться без обиняков, даже если вы сочтете меня после этого сумасшедшим!

– Извольте! – окончательно растерялся Шмаков, но до бегства не опустился, а продолжал стоять, прикидывая в уме возможные последствия их общения.

– Так вот, я должен вскоре покинуть ваш мир. Нет, нет, не умереть, а покинуть! Это разные вещи! А перед этим…

– Не желаете прогуляться? – перебил Шмаков, чтобы как-то проявить волю.

– Да, конечно! Кстати, как вас зовут? – подхватил старичок ускользающую власть.

– Михаилом, если не возражаете! – помедлив, представился Шмаков.

– А меня Сергей Сергеичем!

И утратив безымянность, они двинулись кружить по дорожкам, раздвигая тень и попирая солнечные прорехи.

– По моим наблюдениям парки в первую очередь любят посещать няньки с детьми, собаки с владельцами и поэтические натуры. Мне кажется, вы относитесь к последним, – солировал старичок, отступив от первоначальной темы.

– Ну, если я не похож на нянек и собак… – подал Шмаков надежду.

– То есть, все-таки, сочиняете? – подхватил старичок.

– Да так, несерьезно, больше для себя…

– Ах, какое в высшей степени удачное совпадение! – возбудился старичок. – В таком случае я дам вам возможность донести до человечества поразительные истины, поразительные! Вы моментально прославитесь! Так вот знайте, что грядет… нет, не конец света, а великая, величайшая метаморфоза!..

Старичок остановился и обратился к Шмакову лицом. Оно у него разгладилось, глаза воспылали, хохолок воспарил над высоким лбом. Воодушевление его не имело предела. Шмаков смотрел на него, жалея потраченное время:

«Ах ты, господи! А ведь и верно – сумасшедший…»

– Думаете, я сумасшедший? Что ж, привычное дело, все так думают. Только это в высшей степени недальновидно. Вначале следует хотя бы выслушать…

– Знаете что, Сергей Сергеич! Мой Пегас – птица вольная и в целлофане не нуждается! – воскликнул Шмаков.

– А разве вам не интересно знать, что станет с вашим Пегасом в недалеком будущем? – тут же прищурился старичок.

– Что захочу – то и станет!

– А вот и нет, а вот и нет, молодой человек! Станет то, что знаю только я!

Они резко затормозили и оказались лицом к лицу. Шмакову, для того чтобы старик отцепился, оставалось только с ним сцепиться.

– Знаете что, – начал Шмаков, – я, вообще-то, человек культурный, и только поэтому…

– Вижу, вижу, и оттого возлагаю на вас мои последние надежды! – заговорил старичок повышенным тоном. – Вы культурный и опрятный молодой человек. Будь на вашем месте неопрятный тип, у которого волосы на груди растут через майку, я бы ни за что к нему не обратился! – подступал старичок.