– Давай, Светланка, рассказывай! – велел ей дядя Вася.

Света рассказала ещё раз. Ритин отец кивал и говорил только: «да, да, хорошо», вопросов не задавал, а другой милиционер задавал и очень сложные:

– Какого цвета глаза были у милиционера? А нос? А рот? А погоны на нём какие были?

А когда Света в своём рассказе дошла до того места, что завтра они с некрасивым встретятся, и Света пойдёт работать в РОВД, дядя Вася с другим милиционером переглянулись.

– Ты не переживай, я же рядом буду! – слышала Света, как Ритин отец прощался с мамой в коридоре, – Света девочка умненькая, а мы её подстрахуем.

Мама закрыла за гостями дверь и, вернувшись на кухню, больше не сердилась на Свету.

– Ты завтра сходи на встречу с милиционером, дядя Вася просит. Это очень важно!

Отец, молча сидел рядом, а потом спросил у мамы:

– Может, ты на завтра возьмёшь отгул, побудешь дома?

– Ну что ты, не могу! У нас сейчас так строго с этим! Ничего страшного, она умная девочка, справится, – и тут же, вспомнив, спросила у Светы, – ты за квартиру заплатила?

Когда Ленька и родители ушли в свои комнаты спать, Света раздвинула диван в большой комнате и постелила себе, но не спалось. Лежала и думала, что же не так с тем некрасивым милиционером, и почему это Ритин отец пришёл про него расспрашивать, да и не один. Потом мысли её перескочили на Риту. Света думала, что завтра с утра всё-таки сделает уроки, сходит на встречу, всё выяснит у некрасивого милиционера и пойдёт к Рите за новой книгой. Эх, жаль, что отец Рите всё сегодня рассказал, наверное, и не получится завтра удивить подругу, что Света пойдёт работать в милицию и потом уедет по путёвке в «Артек». С этой мыслью она и уснула.

Дождь начался ещё ночью и утром лил уже в полную силу. Мама вернулась с работы через час:

– Отпросилась! – объявила она с порога Свете. Отец тоже остался дома, а Леньку отправили в техникум, хотя тот и сопротивлялся.

Такого хорошего утра у Светы ещё не было. Они позавтракали всей семьёй, не спеша, да ещё и без Леньки. Разве это не здорово!

А потом пришёл Ритин отец и сказал Свете:

– Ничего не бойся!

И ей сразу стало страшно. Мама тоже разволновалась:

– Может ей не ходить?

– Да ты что?! – изумился дядя Вася. – Мы этого маньяка полгода уже ловим! И вдруг такая удача! Нет, она пойдёт и сделает всё как надо, правда, Светик? А мы от лица всей милиции объявим ей благодарность и отправим в «Артек»! Теперь слушай и запоминай…

И Света, которую трясло так, будто она замёрзла, слушала, что ей ничего не надо делать, просто прийти на площадь и встать там, где она видела некрасивого милиционера. И всё!

– Ты поняла?! Ничего не делай! Ничего ему не говори! Просто стой! Дальше мы сами!

Ровно в пятнадцать ноль-ноль, как и договаривались, Света с маминым японским зонтом встала напротив сберкассы и простояла так пятнадцать минут, иногда оглядываясь по сторонам. На площади было многолюдно для плохой погоды: молодой человек в ветровке с поднятым воротником гулял с собачкой, женщина катала на месте коляску, укачивая младенца, дяденька под зонтом прогуливался туда-сюда, кого-то ожидая, а через большое окно сберкассы на Свету смотрел Ритин отец в чёрной болоньевой куртке и кепке, надвинутой на глаза.

А дождь всё усиливался. Милиционер так и не пришел, ни через полчаса, ни через час. Света замерзла страшно, на месте уже не могла стоять, ходила под зонтом туда-сюда, пока к ней не подошел дядя Вася.

– Ну, всё, Светланка, спасибо, – сказал он и добавил, размышляя о чем-то своем, – значит не в этот раз.

Людмила бежала по перрону Киевского вокзала. Сумка оттягивала руку и больно била по ногам. Железнодорожный голос уже дважды объявил посадку на её поезд. Вначале она не расслышала номер платформы, замерла в растерянности, но тут на табло перед ней, прямо как по волшебству, материализовались цифры напротив 623 поезда.