- Слушай, я тебя предупреждала про оскорбления?

Я кивнула и вспомнила известную кинонетленку: «Я тебе говорил, что с лестницы спущу? Вот и не обижайся[1]».

- Но ведь я ничего не говорила, - сделала попытку спасти свою жизнь.

- Зато подумала. А я, вообще-то, мысли читаю. И…э... в обморок вот только не надо!

Да я и не собиралась, если честно. Просто подурнело как-то. Не иначе, как с похмелья.

Собака опасливо отодвинулась и вопросительно взглянула.

- Не, тошниться не буду. А в ванную все-таки надо.

Встала и чертыхнулась. Моё черное хлопковое платье помялось не то чтобы местами, а вообще – ни одного прилично разглаженного сантиметра не осталось.

Мда, ну и дела! До туалета добрела на принципе и проснувшейся интуиции. Хорошо, что нога больше не болела. Видимо, вчерашнее чудодейственное средство помогло.

И вообще, я чувствовала себя преотлично. Будто выспалась за всю свою жизнь разом.

Правда, зеркало меня встретило, ехидно усмехаясь. И я полностью прониклась своим падением: косметика превращала меня из просто милой девушки в помятом платье в… жуткого восставшего из могилы зомби. Быстро умылась хозяйственным мылом, лишь бы смыть эти разноцветные разводы. Белокурые кудряшки - моя гордость и красота, - спутались в дикие колтуны. Пришлось плоской хозяйской расческой аккуратно расчесать их сначала на кончиках, а уж потом по всей длине.

И половину своей шевелюры я точно оставила на полу ванны!

Потом осмотрела себя в зеркале и решила, что сойдет. И вообще, пора завтракать и возвращаться домой. Мама, небось, переживает. Надо ей срочно позвонить. Но прежде – позавтракать, иначе умру от голода.

Впервые меня шатало. И в животе игрались симфонии.

На кухню я вошла потихоньку, оглядываясь и напряженно ожидая встречи с родственниками парня. Наверное, они вернулись после утренней смены и вряд ли обрадуются, обнаружив меня в таком виде.

К огромному удивлению, парень сидел на кухне один и смотрел телик.

- О, встала, соня,- он щелкнул пультом и поднялся.

- Вообще-то я Оля. Надо помнить своих подружек, - шатаясь и цепляясь за косяки, я нашла в себе силы пошутить.

- Заходи, Оля, - парень не в пример мне лучился здоровьем и энергией. - Будешь чай?

- А кофе?

- Кофе вредно.

Я демонстративно сморщилась.

- Я сама вредная. Наливай.

Парень хмыкнул и поставил на стол банку растворимого кофе. Скорбно вздохнув, намешала себе две ложки, разумно сообразив – иного не будет.

- Леголас! А сахар у тебя имеется?

- Вообще-то, я - Лирасс.

- Твои родители просто не смогли выговорить Леголас, - я похихикала, но потом наткнулась на тяжелый взгляд парня.

- Никогда не шути над моим именем, - строго и значительно проговорил он.

- О, какие мы строгие. Прости! - уткнувшись в кружку, маленькими глоточками попыталась выпить горячий напиток.

- Молоко будешь, чудо?

- Буду.

Мне подали молока, и дальше процесс пошел быстрее. Лирасс откуда-то вытащил пачку сосисок и разогрел в микроволновке. Та стояла на широком подоконнике и только чудом не падала.

Говорящая собачка сразу же материализовалась в кухне, учуяв потянувшийся из микроволновки запах. В ее глазах горел адский голод и напряженное ожидание.

«Надеюсь, мы не подеремся из-за сосисок!» – подумала я, но вслух ничего не сказала.

Ну их. Народ без единого намека на чувство юмора.

А меня решили накормить от пуза. Кроме сосисок Лирасс достал клубничный йогурт, белый хлеб и булочки-пышки.

- Угощайся, наедайся, у нас будет серьезный разговор, - почти добродушно сообщил Лирасс, и на этих словах я подавилась сосиской. Нет, ну надо же весь аппетит человеку испортить!

А собачка ехидно фыркнула. Язва!