– Долго еще сидеть будешь?

– А вы, извините, кто такой? – безмятежно ответил Андрей.

Он знал себе цену и ничуть не роптал перед этим типом.

– А если я за главного здесь?

– А если я из газеты?

– И что? – ничуть не смутился парень.

– А то, что написать могу, как в этом кафе посетителей жалуют. Совсем не жалуют, напишу.

– Не напишешь, – не соглашаясь, покачал тот головой. – Ты не журналист, ты военный.

– С чего ты взял?

– А вечером тебя видел, ты в форме был.

– Я тебя не видел, а ты меня видел.

– Тебе не обязательно меня видеть. А я все вижу. И все замечаю. Как ты на Римму смотрел, видел...

– Как?

– Нельзя на нее так смотреть, как ты смотришь, – угрожающе насупился парень. – Не для таких, как ты, она...

– А для каких?

Андрей понял, что этот здоровяк не уступит ему Римму – во всяком случае, без боя. Или он сам влюблен в нее, или ему просто нужен повод, чтобы выместить на ком-то свою природную злобу.

– Не для тебя, короче... Римму ждешь? Не будет ее сегодня. Ехал бы ты отсюда подобру-поздорову.

– Это угроза, – мрачно глянул на него Андрей.

– Может быть. Но я тебя предупредил.

– Римма – красивая девушка, и на нее многие засматриваются. И ты всех так предупреждаешь?

– А всех. И не только предупреждаю... Не нравится мне, когда к ней всякие лезут...

– Странный ты какой-то, – криво усмехнулся Андрей.

Но парень не отозвался. Как будто уже и забыв о нем, поднялся с места и направился к своей стойке.

Часы показывали без четверти одиннадцать, когда Андрей собрался уходить. Людей к этому времени было немного, официантки уже не сбивались с ног, и та же Вероника, если ее хорошо попросить, могла бы объяснить ему, куда подевалась Римма, которую он понапрасну ждал. Но Андрей не стал ни у кого ничего расспрашивать, молча вышел из кафе, сел в машину и уехал – с твердым намерением вернуться сюда в самое ближайшее время.

Арестантский люд шел в тюрьму этап за этапом. То ли в гражданском обществе прорвало какую-то заслонку, отчего преступления следовали одно за другим, то ли милиция вдруг, оправившись от сезона отпусков, на порядок повысила показатель раскрываемости, а может, и то и другое. Так или иначе, следственный изолятор переполнился настолько, что в самую пору было запускать судебный конвейер, чтобы отпускать под залог или подписку людей, взятых под стражу за незначительные преступления. Но суд работал в прежнем консервативно-замедленном режиме, а прокуратура и милиция, казалось, нарочно увеличивали поголовье арестантов, как будто хотели доказать этим высокую эффективность своей работы.

Впрочем, Станислав Казимиров и не мог рассчитывать на снисхождение нигде – ни в милиции, ни в прокуратуре, ни в суде. Он был арестован за убийство своей жены. Его машину остановил экипаж патрульно-постовой службы, когда он вывозил труп к реке, чтобы там от него избавиться. Отнекиваться от убийства было бесполезно, да он и не стал этого делать. Сам чистосердечно во всем признался, еще когда находился в изоляторе временного содержания. Там же было предъявлено обвинение, оттуда его и доставили в тюрьму, о которой он думал без панического страха, но с внутренним содроганием...

В детстве Стас Казимиров любил играть в войну, но почему-то в отличие от других своих сверстников ему нравилось быть на стороне фашистов. Может быть, виной тому были его далекие немецкие корни. То ли прадедушка, то ли более дальний предок по линии отца был выходцем из Германии. От его имени, говорят, и пошла фамилия, которую Станислав носил с гордостью. С такой же гордостью, какую в свое время испытывал его дед, участник войны, получая орден Славы за взятие Берлина.