Когда приехали на станцию, мой поезд уже стоял и до отправления было минут пятнадцать. Мы быстро нашли мой вагон, я занёс в него свой чемодан и сетку с едой. Нашёл своё место и положил все на полку. Вышел. Людочка стояла у вагона, она была готова разреветься. Я ей сказал тривиальное: «Жди меня, и я вернусь». Она захлюпала носом и сказала в ответ: «Я тебя буду ждать следующим летом. Обязательно, любимый. Я буду ждать тебя на этой станции, только ты сообщи, когда будешь ехать. Не забывай меня». Поезд загудел и потихоньку тронулся, мы ещё раз быстро поцеловались, и я заскочил в вагон. Рассовал свои вещи под полку и залез на пустую верхнюю. Лёг и моментально уснул. Проснулся под вечер. На душе было муторно – мама осталась одна, Людочкины поцелуи жгли мне губы, я ехал не известно куда и зачем. Постепенно я расслабился, спустился с полки, поужинал с попутчиками и не вдаваясь в разговоры снова залез наверх. Ночью уснуть не смог. Вспоминались горячие Людочкины губы, ею упругая грудь, которую я прижимал своей ладонью через платье. Её широко открытые глаза цвета кофе. Её запах. За этот месяц, как мы с ней стали встречаться, она стала для меня родным и любимым человеком.

Чем дальше я отъезжал от дома, тем быстрее ослабевала тоска по маме, по дому. Реже вспоминалась Людочка. Тем больше я думал о том, что меня ждёт впереди. Какие у меня будут друзья, как я буду сдавать экзамены, как буду учиться. И чем ближе я был к пункту назначения, тем сильнее начинало биться сердце в предвкушении нового.

И вот я в Краснодаре. Документы сдал в приёмную комиссию, получил талончик на проживание в общежитие, которое находится в городе. Дело в том, что курсанты первого и второго курса живут в казарме на территории училища, курсанты старших курсов живут в общежитии в городе. Абитуриентов также селят в общежитие. Поселили меня с одним парнем из Подмосковья. Звали его Серёга. Парень приехал из какого-то военного городка, где его отец служит лётчиком. И дед Серёги тоже был лётчиком. Короче династия. Комната, где нам предстояло прожить две недели, принадлежала четверокурсникам, которые сейчас разъехались на каникулы. Все стены комнаты были обклеены фотографиями военных самолётов. Серёга в них разбирался досконально. Сразу же по фотографиям он называл модель самолёта, его данные, где его построили. Именно – построили, а не сделали или собрали, как я думал. Я против Сергея был полным дилетантом. Я не знал практически ни одного названия самолёта. В течение первой недели шли консультации по различным предметам. Большинство парней были из военных гарнизонов, где служили их родители. Они быстренько сбились в группу. Интересы у всех были чётко выражены, это – авиация. В своём коллективе постоянно обсуждались модели самолётов, двигателей и прочей авиационной техники. Я был среди них гадким утёнком, с которым не о чем было общаться. Мои родители не служили и не летали. Сам я ни разу не был на аэродроме.

Самым первым экзаменом было моё здоровье, вернее годность к лётному обучению. Из нашей группы в 40 человек семерых сразу отбраковали. Я же, хотя никогда не занимался целенаправленно спортом, прошёл. Отжимался от пола, крутил велосипед, после чего у меня сразу мерили пульс и давление. Крутили на вращающемся стуле – все было хорошо. На медкомиссии пролистали мою медицинскую карточку, просмотрели рентгеновские снимки и результаты тестов. Затем без вопросов поставили печать «Годен». Сергей же, против всех ожиданий, не прошёл. Что-то у него было не так с сердцем. Он рвал и метал. Кричал, что найдёт управу на этих коновалов. Что у его отца большие связи в министерстве, что они никуда не денутся и зачислят его, как миленькие. Но несмотря ни на что, через два дня его в комнате уже не было. Дальше я жил один. Остальные экзамены я сдал без проблем на все четвёрки, а за сочинение даже получил пятёрку, о чем немедленно написал домой маме. Затем было собеседование с каким-то полковником. Он долго читал документы, которые собрались в папочке с завязками. Потом разглядывал молча меня. Я ни капельки не волновался. Мне было все равно, поступлю я или нет. Хотя, если честно, мне поступать уже не очень хотелось – я чувствовал себя чужим среди этих знатоков авиации. И подозревал, что так чужим и останусь. Затем полковник спросил меня от куда я, кто мои родители. Я спокойно и обстоятельно отвечал. Затем он спрашивает, почему я решил стать лётчиком, ведь у меня нет ничего, что бы меня связывало с авиацией. И я, не успев подумать, отвечаю, что это военком, знакомый моей мамы, посоветовал. Полковник стал снова рыться в папочке. «И всё-таки, почему Вы решили стать лётчиком, и не просто лётчиком, а лётчиком-истребителем?» – повторно спрашивает он. Я немного подумал и отвечаю: «А почему бы мне не стать лётчиком, первым лётчиком-истребителем их нашего села?» Полковник ухмыльнулся и говорит: «А в самом деле – почему бы Вам не стать лётчиком? Учитесь, потом посмотрим».