– Но ведь нельзя же такие выпады оставлять безнаказанными?

– Можно, – огорчил меня мой визави, – и даже нужно. Не опускайтесь до уровня этих газетных Мосек, и вам же будет легче.

– Да я и сама вроде бы все это понимаю, – отозвалась я, – но ведь ужасно обидно. Главное же, из-за чего я к вам пришла, в другом. Я уже была у Бурталова сегодня, пыталась выяснить, кто подкинул ему материал для статьи. Однако неудачно. И вот, подумала, может быть, вы сможете подсобить?

– Видите ли, Валерия Михайловна, – поскучнел Константин Эдуардович, – скажу откровенно. У Михаила Александровича и без этой статьи есть целый ряд претензий к вашему обидчику. Но, здесь есть одно большое «НО»! Эта газета является неофициальным рупором Смольного. Кроме того, у Бурталова есть покровители как на уровне губернаторской свиты, так и в Государственной Думе. Поэтому неоднократные переговоры о внесении корректив в судьбу данного индивидуума заканчивались безрезультатно. Более того, Михаилу Александровичу очень прозрачно намекнули, чтобы он уступил в этом вопросе. Как вы понимаете, большая политика требует взаимных уступок. Поэтому нам лишь остается терпеть его укусы. Ведь в конечном итоге, он играет нам на руку. Антиреклама – тоже реклама. Так что, отвечу по-военному. Нет, пулемёта я вам не дам! Выкиньте эту историю из головы, забудьте, как страшный сон. И Черкасов вам скажет тоже самое. А вот и он, лёгок на помине…

Действительно, из приёмной послышались властные раскаты Мишиного голоса, дверь тут же распахнулась, и на пороге возник хозяин «Бастиона» (и не только «Бастиона»).

Где бы Миша ни появлялся, везде он производил ошеломляющее впечатление. В буквальном смысле великан, человек-гора, при росте в два метра семь сантиметров он весил сто шестьдесят килограммов. В довершение к портрету: некрасивый шрам через щеку и весьма жёсткое выражение глаз.

Вот и сейчас его фигура заполнила весь проем. А под боком у него пристроилась незнакомка. Отнюдь не Катя. Катя – это законная Мишина супруга.

Я бы не обратила на девицу внимания, если бы не ее повадки, явно свидетельствовавшие, что у нее на Мишу вполне определённые виды. Яркая эффектная брюнетка лет двадцати пяти, в кожаном брючном костюме. Кто-то в роду у нее наверняка был или из цыган, или из казаков. Если не топ-модель какого-нибудь агентства, то наверняка актриса. Единственное, что её портило – это чересчур загорелая кожа. У меня сразу в голове возник мотивчик: «Замечательный мужик меня вывез в Геленджик», и картинка из соответствующего клипа: хорошо прожаренная куриная тушка на песке у моря.

– О! Валерия Михайловна! По делу, или так, в гости? – сразу заулыбался Миша и тут же обратился к своей спутнице, шлёпнув ее пониже спины. – Так, Ирина, ну-ка, подожди, пока позову, с той стороны двери.

Девица недовольно взбрыкнула и, одарив меня ревнивым взглядом, скрылась в приёмной, не преминув хлопнуть дверью.

– С характером, – прокомментировал выходку своей спутницы Миша.

С такой же интонацией родители умиляются своему двухлетнему отпрыску, когда тот с размаху бьёт об пол тарелку, не желая есть кашу.

– С норовом и амбициями, – отозвался Константин Эдуардович.

В его голосе сквозило неприкрытое недовольство. Судя по реплике, между ними разгоралось некое давнее противоречие.

– Только не надо старых песен о главном, – раздраженно заметил Черкасов.

– Зато Стамеска нам нужен, – упрямо гнул свою линию помощник.

– Так, ша! – окончательно рассердился Миша. – После перетрём, тем более что базар как раз за Стамеску.

– Вот как? – непритворно удивился Константин Эдуардович. – Ну хорошо.