Ноги не слушались, от легкого головокружения покачивало, а потому, едва оказавшись в коридоре, Марина поскользнулась на кафельном полу. Упала она, больно ударившись коленями, а позади уже раздавалось слоноподобное топанье медсестры. Кое-как девушка поднялась и тут же ощутила на своем плече тяжелую лапу, мощно сдавившую ее ключицу.

– Куда собралась? – проревела медсестра.

– Отпустите меня! Мне больно, – успела крикнуть Марина и получила звонкую затрещину по затылку. В глазах потемнело, а ноги тут же подкосились. Рухнув на пол, Марина почувствовала, что ее тащат по холодному больничному полу за шиворот обратно в палату. Она на ходу перекрутилась, выгнулась и вцепилась зубами в слоновью ножищу медсестры. Поначалу раздался вопль, затем посыпался град ударов, и Марина потеряла сознание…

Холодно и жутко было в небольшой камере, плотно обитой матами с потолка до пола. В тусклом свете одинокой лампочки Марина сидела на полу, широко расставив ноги. На ней была больничная ночнушка, порванная в нескольких местах и заляпанная кровью. Волосы растрепались, а сквозь бинты на запястьях просочились буро-желтые пятна.

Лицо девушки являло собой маску безразличной угрюмости и разочарования. На разбитой губе запеклась кровь, на щеке саднили многочисленные царапины, а под расшибленной бровью проступал сизый синяк. Марина открыла глаза и осмотрелась. Камера выглядела столь мрачной, что было не ясно – день теперь или ночь. Казалось, за стеной бродят привидения, скребущие по кирпичам длинными крючковатыми ногтями. Они перешептывались друг с другом скрипучими голосами, рассуждая о беде, постигшей пленницу резиновой камеры. Им было известно все и даже то, что свершится в недалеком будущем. В груди от таких пророческих бесед щемило. Неожиданно Марина вскочила и начала колотить в дверь, тоже обитую матом. Марина громко рыдала и кричала:

– Отпустите меня-я-я-я!!! Отпустите… Я сама его найд-у-у-у!!! Сама-а-а…

Затем она повалилась спиной на пол и прерывисто заговорила, уставившись сумасшедшим взглядом в потолок:

– Володя… Володя… Зачем? Как? Вова… Вовочка… Любимый мой… Зачем? Я бы и так тебе все отдала… Зачем?

Вдруг Марина вскочила и снова кинулась на дверь с воплями:

– Гады! Выпустите же меня отсюда! Это все из-за вас! Это вы во всем виноваты! Выпустите меня отсюда! Гады-ы-ы…

В субботу друзья, четко распланировавшие время визитов своих жертв на подставную квартиру, сидели в машине и по очереди смотрели в морской бинокль в сторону подъезда Марусиного дома. Аркадий был одет очень просто и даже бедно, что выглядело настолько неестественно для его обычного образа, что так и хотелось воскликнуть: «Да кто же такому благородному ловеласу роль Квазимодо поручил?». Коленями он сжимал инвалидную клюшку с закругленной металлической ручкой. В руках Аркадий держал список ожидаемых клиентов и изредка поглядывал на имена и телефонные номера.

Однокашники молчали и не смотрели друг на друга, так как все их внимание было устремлено на площадку перед подъездом. Через окуляры бинокля Аркадий увидел пожилых супругов, которые двигались по двору в сопровождении молодой особы, исполнявшей обязанности официального агента по недвижимости и работавшей на одну из крупных риелторских фирм города Москвы «Ин-бом». Особа жестикулировала и на ходу в чем-то убеждала своих спутников. Они медленно зашли в подъезд, и тогда Аркадий тщательно оглядел всю округу, находящуюся в поле зрения.

– Все. Пришли, – заявил он и отдал Мите бинокль, а сам взял с заднего сиденья свой дорогой рюкзак и переложил из него сотовый телефон и поддельные правоустанавливающие документы на Марусину квартиру в затрапезный портфель.