Стриженова обернулась к дому. Где-то там по комнатам бродил Олег, искал свою невесту. А может, целовал длинноногую Кристину. Или понуро выслушивал мать. «Я же говорила! Передумай, Олежек, пока не поздно!»
– Знаешь, Галка, если вы разведетесь через год, я тебя своими руками придушу. Ты столько положила на алтарь этой свадьбы…
Саша споткнулась.
– Не разведемся, – оборвала Галка ее метания. – Дай нам только пожениться для начала.
– Тебе еще сутки до свадьбы! Кстати, ты понимаешь, что ее отменят, как только найдут тело?
– А это уже не важно, – отмахнулась Исаева. – Надо лишь закончить на радостной ноте сегодняшнюю пирушку. Поверь мне, мертвая Елизавета Архиповна для этого гораздо пригоднее, чем живая.
С крыльца донесся скрипучий голос Алевтины, извещавший, что через полчаса планируется продолжение банкета.
– Пропадай моя телега, все четыре колеса! – с отчаянной веселостью шепнула Исаева. – Высидим попойку – и в дамках! Стриж, смотри веселее! Что у тебя лицо какое похоронное!
– Как мне смотреть веселее, когда у меня бабушки кровавые в глазах? – взвилась Саша.
– Бери с меня пример!
– Тебе Олег все затмил. А мне все затмевает уголовный кодекс и соображения морали.
Галка сделала сложный жест, который должен был обозначать, что с уголовным кодексом она связываться не планирует, а против соображений морали у нее есть соображения большой и чистой любви.
– Между прочим, – нахмурилась она, – а почему ты спросила, куда я ее закопала?
– В каком смысле?
– Я ее не закапывала.
Чутье предостерегало Сашу от следующего вопроса, но удержаться она не могла.
– А что ты с ней сделала?
– Спрятала, как мы и договаривались.
– Вот чтобы больше я от тебя этого не слышала! – вздрогнула Стриж. – Не договаривались мы ни о чем! Просто ты присвоила чужой труп и сбежала с ним, поставив меня перед фактом.
– Короче, Елизавета Архиповна в надежном месте.
Саша попыталась представить надежное место на участке в пятьдесят соток. В голову настойчиво лез дурацкий детский стишок: «Утопилась тетка Смита у себя в колодце. Значит, воду через сито процедить придется».
– Чего ты там бормочешь? – подозрительно спросила Исаева. – Какое еще сито?
– Не сито?
– Что – не сито?
– В колодце.
– Стриж! Ты меня пугаешь!
– А ты меня, можно подумать, радуешь безостановочно, – прошипела Саша. – Хватит тень на плетень наводить. Куда дела покойницу?
Галка огляделась и подалась к ней.
– За сараем есть канава. Я про нее вспомнила в самый ответственный момент!
– Чш-ш-ш!
– Отличная канава, поверь! Словно нарочно для этого дела выкопана. Я даже грешным делом подумала, уж не для меня ли они ее приготовили.
– Возможно, это был бы не худший вариант, – пробормотала Саша.
– Да ну тебя. Слушай, там даже веток целая куча оказалась навалена. Старушка лежит, как дитя в колыбели. Идеальное место, Стриж! Никто ее там не найдет, поверь мне.
Рита Сысоева когда-то начала встречаться с Валерой Грабарем, рассчитывая лишь посмеяться над ним. Грабарь был не из тех, кто мстит обидевшим его девушкам. Он бы даже не понял, что его оскорбили.
Именно это в конце концов и удержало ее от всех заготовленных планов. Рита была беспечна, но не жестока, а в том, чтобы выставить назойливого боксера на всеобщее посмешище, было что-то от издевательств над ребенком.
Сначала она его вышучивала. Шутки эти были злы и колючи, но Валера не понимал и половины, поэтому издевки Рите скоро прискучили.
Тогда она стала пытаться от него избавиться. Грабарь пыхтел, мрачнел, жевал щеки и выглядел еще большим идиотом, чем был на самом деле, но продолжал бродить за Ритой неотступно.
«Не повезло парню влюбиться в тебя», – сказала однажды Нина. Рита поразмыслила, и честность заставила ее признать, что мать права. С этой минуты она начала жалеть Грабаря.